Красулина рассказала новые детали о днях перед выборами-2020 и том, что было с Тихановской в кабинете Ермошиной
Пресс-секретарь Светланы Тихановской Анна Красулина в разговоре с «Радые Свабода» вспоминала нюансы объединения штабов на выборах в 2020 году, ночь 8 августа и поход Тихановской в ЦИК.
Начало работы объединенного штаба. «Бабариканцы до конца верили, что их зарегистрируют»
Анна вспоминает, что присоединение к команде Светланы Тихановской команд Виктора Бабарико и Валерия Цепкало произошло благодаря месседжу, с которым Тихановская шла на выборы: «Как только я приду к победе, я проведу честные выборы». Он на тот момент означал, что для реализации необходимо, чтобы все возможные кандидаты, все политзаключенные вышли на свободу. Чтобы в предстоящих выборах могли участвовать Бабарико, Тихановский и другие.
«Если бы Тихановская говорила «Я проведу такие и такие реформы, но я буду президентом пять лет», то ни в коем случае ни у команды Бабарико, ни у Цепкало не было бы никакой мотивации присоединяться», — отмечает Красилина и вспоминает о настроениях в штабах разных команд:
«Бабариканцы до конца верили, что их зарегистрируют. Хотя им сразу сказали, что этого не произойдет. Но они продолжали быть уверенными. Говорили: «Мы вчера встречались с Ермошиной. Она так хвалила наши списки». Им казалось, что можно пройти между струйками дождя. Они настаивали, что если все делать по закону, то получится. И это несмотря на то, что Виктора Дмитриевича посадили.
Мы же, имея дело с Лукашенко долго и всерьез, прекрасно знали, что как только у него на пути возникнут препятствия, и ему будет какой-то закон мешать, он его в тот же момент отодвинет. Мы прекрасно знали, что он может обещать все, что угодно, но всегда кинет. Именно ОГП принесла этот опыт с собой. А они недавно пришли, кто из бизнеса, кто из неправительственных организаций. Они с этим никогда не сталкивались. Они верили в идеалы».
Анна отмечает, что у бабариканцев были хорошие ресурсы:
«Это была очень хорошо организованная команда. Там было все приготовлено. У них было три сцены разборных со всей аппаратурой».
Команда Бабарико, по словам Красулиной, пыталась сохранить за собой инициативу, но Тихановская не со всем соглашалась:
«Светлана говорит: «Подождите. У меня тут команда. Пусть три человека, но мои. А во-вторых, почему я должна читать вашу речь, встречаться с теми, с кем вы скажете? У меня есть свои об этом представления». Они отвечают: «Слушайте. Все ресурсы у нас». Мы отвечаем: «У нас самый главный ресурс, которого у вас нет. У нас есть кандидат».
«А мы Черечня возьмем», — был однажды ответ, говорит Красулина.
События 8 августа 2020 года и ночь перед выборами. «Нет, не та женщина»
Анна вспоминает, что происходило накануне дня выборов:
«Когда 8 августа сначала пригласили в Следственный комитет Олега Моисеева, мы находились в соседнем доме и подписывали договоры с юристом на всякий случай. Чтобы он мог к нам прийти и принести передачу. Олег сказал, что сбегает в Следственный комитет. Ну, сбегал. Дверь закрылась.
Через пару часов мы идем по улице и вокруг люди узнают Тихановскую, здороваются, фотографируются. Мы подъезжаем к нашему офису (а это был Московско-Венский торговый центр) около шести часов вечера. Маша Мороз отошла покурить.
И вдруг мы видим, что ее какие-то люди сажают в какую-то маршрутку. А мы стоим и трясемся. И видим, как трясет тех, кто схватил Машу. Не знаю, что было бы, если бы мы не отошли. Мы отошли. Машу забрали. Мы поехали к Светлане домой. Я, наш охранник и водитель по совместительству от «Страны для жизни» Саша Лексус. Я не знаю их имен. Все под никами.
Мы подъехали к дому. Она поднялась к себе. Мы сидим в машине и ждем. Саша говорит, что ему совсем не нравится ситуация. Мы проехали вокруг ее дома. Он говорит: «Смотри. Вот там бусики тонированные. Вон там мужики стоят». Я говорю: «Ну и что, что мужики». Он: «Ну во-первых, прически. А во-вторых, они там уже час стоят. Мужики час не разговаривают. Это женщины могли бы».
И я звоню Светлане: «Светлана, давай, уходим». Она: «Что такое? Ничего страшного, я закрылась». Я говорю: «Ну и что. Это вообще не препятствие».«Нет, я никуда не пойду. Я расстроена. Я не буду. Ничего со мной не произойдет». Я говорю: «Светочка, я такое уже видела». (А я пыталась несколько раз рассказать историю. Мне говорили: «Ну что вы нагнетаете. Зачем? Это было давно и неправда. Эта старая оппозиция любит нагнетать»).
В итоге мы с трудом уговорили Светлану. Часа полтора на это ушло. Я позвонила в штаб Бабарико и договорилась привезти ее в офис. Там много людей. Это единственная наша защита. Придут журналисты. Мы со Светланой уехали. И видим, они не сразу поняли это. Мы уехали совсем в другое место. А через 15 минут, если вы помните, Мария Колесникова поехала со своим бусиком на Комсомольскую в ресторанчик, то их тормознули, ее вытащили, а потом говорят: «Нет, не та женщина». И вернули через 15 минут».
На самом деле, как рассказывает Анна, Светлану отвезли в частный дом.
«Этот домик был то ли под строительную бригаду нашего водителя, то ли они его ремонтировали и дом был в их распоряжении. В доме было много комнат. На улице была беседка, обвитая виноградом. И мы чудно посидели. И Светлана сказала, что ее хоть немного отпустило.
Реально она была в очень плохом состоянии. Потому что забрали Олега и Машу. Она очень чувствует ответственность за людей. Поэтому считала, что она в этом виновата, что она их в это втянула. Мы пытались убедить, что это выбор каждого человека, который выходит на протесты, встает с кем-то рядом плечом к плечу. Вины ее в этом нет».
Поход в ЦИК 10 августа. «Светлану заставляли читать текст. Пару часов она не соглашалась, плакала»
Ночь после выборов Светлана Тихановская провела в штабе Бабарико. На следующий день на пресс-конференции Тихановская была расстроена тем, что появилась информация о насилии на улицах.
Анна осталась на работе, обрабатывать запросы на интервью, доносить информацию. А Тихановская вместе с Ольгой Ковальковой поехали по каким-то делам, связанным с Сергеем Тихановским. Красулина не может точно вспомнить, была ли это встреча с адвокатом, или передача посылки.
«Через час-полтора я вижу, как подрывается Максим Знак и куда-то побежал. Я спросила, куда он. Максим ответил, что идет в ЦИК подавать заявление. Я говорю: «Какое заявление. Мы же договорились на среду, когда соберем всех людей. И это наша, условно, революция, которая назначена на момент, когда мы идем подавать это заявление».
Он отвечает: «Они уже там. Ольга со Светланой». Я говорю: «Так у тебя же заявления». А Максим отвечает: «А Ольга взяла утром второй экземпляр». И Максим со своими — Иваном, с Антоном, наверное, с Марией — побежали туда. А Максим, как мы помним, адвокат Светланы. У них подписан договор. И они уехали.
Через два часа звонит нам еще один охранник-водитель и сообщает, что Светлана с Максимом зашли в ЦИК и уже час, как не выходят. Потом снова звонит и говорит, что прошло два часа и они не выходят.
Я звоню Ивану [Кравцову] из команды Бабарико. А он: «Ну что такого? Ну что вы опять кипишите? Ну это же нормально. Люди беседуют». Я отвечаю: «Нет, Иван, так не беседуют. На беседу люди договариваются, в каком составе, по какой теме. Люди приходят добровольно. А это не оно». «Ну что вы начинаете». А я понимаю, что все не очень хорошо.
И когда мне звонит посол Японии по какой-то причине (была, что ли, встреча назначена), я говорю: «Катастрофа. Ее нет». Тут уже приехал мой муж. В офисе Бабарико уже собралась наша команда.
Звонит сотрудница литовского посольства. Я ей говорю: «Все, катастрофа. Они в ЦИК. И их два часа не выпускают». Она спросила, собирать ли всех послов. Я не знаю, собирать или нет. Они сели и поехали. Она говорит, что пространство вокруг ЦИК ограждено. Нигде никого не видно. Таким образом литовское посольство было в курсе, что что-то происходит.
Дальше для меня ситуация выглядит так. Появляется Максим Знак с командой — Иван, Антон [Родненков], Мария Колесникова — и с ними Ольга Ковалькова».
По словам Анны, она попыталась узнать, что произошло. Но Максим Знак не хотел рассказывать. Красулина предположила, что на государственных каналах может появиться видео, на котором Светлана выступит с тем, что от нее потребуют сказать».
Тогда штабы выдали сообщение о похищении Светланы.
Красулина отмечает, что она ничего не знает о произошедшем в ЦИК, так как Тихановская сначала была совсем не в состоянии что-то говорить, а тем более по этой теме. Поэтому у нее об этом не спрашивали, чтобы она не вернулась в драматическое состояние.
Позже вышло видео с Тихановской, записанное в кабините Лидии Ермошиной.
«Я знаю некоторые обрывки. В том числе, что Светлану заставляли читать текст. Пару часов она не соглашалась, плакала. Они не успели к вечерним новостям. Это первое. Другое. Она озвучила не все. У нее получилось какое-то предложение выбросить. Она боролась.
Они были уверены, что полностью ее разгромили. Она затянула время. Они решили: «Ничего страшного. Завтра опубликуем». Но завтра для них не сработало. Люди не поверили».
Комментарии
Узяла якую-колечы на сябе адказнасць гэтая Ганна ці толькі языком яшчэ імпэтней працягвае ляпаць?