Как спортсмен попал в ОМОН, подавлял протесты, но в конце концов поставил выше совесть
4 января российская «Медуза» опубликовала фильм о самых страшных днях протестов в Беларуси в августе 2020-го. Фильм назван «Посмотрите наверх» — аллюзия на американскую научную фантастику «Не смотрите наверх», где человечество вымирает из-за кометы, которую не стали уничтожать из-за жадности политиков и их спонсоров. «Трибуна» пересказала с него одну историю, свидетельствующую о том, как непросто вырваться из системы.
В фильме два главных героя, названных только по именам (видимо, в качестве художественного приема) — но поскольку они с открытыми лицами, то в совокупности с другими сведениями в ленте назвать их фамилии нетрудно.
С одной стороны, это соучредитель известной IT-компании Михаил Чупринский (плюс его брат Константин). В 2019-м он лично показывал Лукашенко роботизированный комплекс — тогда это выглядело вполне нормально. А 9 августа 2020-го недалеко от стелы в Минске Михаила Чупринского избили силовики и увезли на Окрестина, где он все узнал о бесчеловечности.
Но подробно «Трибуна» остановилась на втором герое фильма.
Это спортсмен, который нашел себе «подработку» в лукашенковском ОМОНе. Похоже, он не являлся идейным сторонником диктатуры, но согласился на работу в силовых структурах ради социальных гарантий. Складывается впечатление, мужчина до сих пор глубоко переживает послевыборные события, очевидцем и соучастником которых стал. Это выдает в том числе его жестикуляция.
45-летний Алексей Гавриченко — легкоатлет: начинал со стайерских дистанций в 1500 и 3000 метров, но затем перешел в марафонскую группу — говорит, за жизнь пробежал 42 марафона. В базе российского сайта о беге есть результаты Гавриченко с 1998 года — в 2000-х он попадал на пьедестал различных забегов на 10 и более километров внутри Беларуси.
На сайте World Athletics есть и записи о марафонах Гавриченко в Польше и Франции, победе в 2009-м на марафоне в словацкой Братиславе. На сайте Белорусской федерации легкой атлетики протоколы есть только с 2011-го: Гавриченко стал 10-м на 10000 метрах на ЧБ-2011, а еще участвовал в чемпионатах Беларуси в помещениях, но в возрасте за 30 высоко не поднимался: 12-я строчка на 3000 метров в 2011-м, 15-я в 2012-м, 20-я в 2013-м.
А с 2007-го напротив фамилии уроженца Рогачева начало появляться слово «Динамо». Просто в определенный момент карьеры Гавриченко поступил на службу в лукашенковский ОМОН по Минску. Это подразделение давно имеет плохую славу, но к 2020-му не все представляли, на что оно действительно способно.
«Я хотел продолжать бегать. Мне позвонили и предложили пойти в ОМОН. Тогда набирали спортсменов под команду на «ведомственные» соревнования, но мы могли еще выступать на своих соревнованиях — и республиканских, и за рубежом. Этого, в принципе, я и хотел. Ну, и плюс еще стабильный заработок каждый месяц. На работу [»омоновцами»] мы выходили только в праздники — например, в новогодние три дня «подкрепления». Какие-то сверхзадачи мы не выполняли. Я до конца и не вникал в эти задачи», — признался Гавриченко в фильме.
В этих структурах у Гавриченко все шло неплохо. Лукашенковские медиа не раз фиксировали успехи прапорщика на «ведомственных» турнирах — по спортивному троеборью (плавание, стрельба, бег) и даже по лыжным гонкам. Параллельно Гавриченко продолжал бегать на длинные дистанции на обычных соревнованиях. А еще получил стабильность, за которой обычно идут в систему, — семья, квартира в кредит размером около 200 долларов в месяц, кружки и репетиторы для детей, развитие которых было для родителей приоритетом. С едой, коммуналкой и ремонтом в жилье «омоновец» и его жена особых финансовых запасов не имели.
Утром 9 августа 2020-го Гавриченко был вызван в «подкрепление», c которого вернулся только в ночь на 12 августа. Судя по интернет-поисковикам, в фильме «омоновец» впервые подробно рассказал о своем видении тех дней, которые на него сильно повлияли. Хотя накануне событий, судя по словам Гавриченко, он сохранял прежнюю наивность в отношении своей работы: «думал, что все пройдет как бы в рамках закона».
Похоже, мужчина до сих пор не может понять, почему его коллеги повели себя так, как повели, и пытается найти им хоть какое-то оправдание. Сам он «не видел ни одного агрессивно настроенного [человека], но, может, меня не запускали в гущу, понимаете».
Гавриченко уверяет, что сам он силу не применял — потому что его не послали на улицы, а оставили в автозаке «приемщиком». Там омоновец не видел, что происходит вне машины, но слышал и, опять же, даже не допускал, что его коллеги могут применять насилие первыми и к безоружным (хотя и до 9 августа 2020-го на предвыборных акциях хватало подобных ситуаций).
«Услышал стрельбу — сначала подумал, может, салют кто-то, петарды [запустил]. [Потом] подумал, что какая-то война [началась], что и с той стороны, понимаете, идет отпор, что люди не собираются сдаваться. И уже когда по рации [пошли] команды применять спецсредства, то есть шумовые гранаты и резиновые пули, подумал только одно: неужели так все печально, что пришлось их применять?»— признался в видео Гавриченко.
Бывший омоновец сегодня говорит, что он с коллегами всю ночь загадывал желание, «лишь бы не заставляли кого-то забирать, кого-то сажать», — было легче себя оправдывать, когда «выполняешь свою работу, людей не трогая». Также он добавил, что его коллеги чувствовали, будто «защищают страну от врага», и вину за это возлагает на «командиров».
«Служа там, ты понимаешь, что ответственность несут они, понимаете, начальники. То есть я надеялся на них. Люди с погонами такими, которые окончили вуз и имели юридическое образование, — я [для себя] понимал, что они осознают, какие отдают приказы.
Командир моего отделения говорил: «Алексей, ты запомни, что эти люди проплачены. Вот мы ехали — а одному задержанному на счет на телефон уже поступило несколько тысяч долларов». Вот этот вакуум, который создали для нас на работе, сформировал то, что я [думал]: «Действительно, они, наверное, враги, наверное, хотят, как нам говорили, «дестабилизации обстановки в стране», — сказал Гавриченко, добавив, что до сих пор так и не понял значения слова «дестабилизация».
Рассказал Гавриченко и о том, как был ложным «свидетелем» на режимных «судах» — давал показания, якобы нарушали «закон» люди, которых он в глаза не видел. Когда именно это происходило, в видео не говорится, но в сети находится обвинение Гавриченко по поводу лжесвидетельства на «суде» 19 июня 2020-го.
«Посылают, понимаете, в суд и говорят: «Ты должен вот это говорить», — по шаблону. Я отказывался, но передо мной товарища уволили, который отказался. И я боялся этого, думал, что, ну, схожу, зато меня не уволят. Протокол я уже подписывал — если бы в суде сказал, что не видел, не знаю [«подсудимого»], то понимал, что мне тоже могли бы надеть наручники. Ты — «свидетель», ты свое дело должен выполнить и пойти. Три «суда» было в один день. Одного человека из камеры просто по скайпу показали. Он мне сказал: «Будь ты проклят», — вспомнил Гавриченко.
Но, кажется, после возвращения из «подкрепления» 12 августа Гавриченко все же ознакомился с альтернативными источниками информации. И точно узнал об убийстве в ночь с 10 на 11 августа Александра Тарайковского — одного из безоружных участников протестов, в которого выстрелили за то, что он «нагло и целенаправленно» стоял перед силовиками с поднятыми руками. Официально Тарайковского обвиняли в попытке что-то взорвать, но очевидцы, а затем и видео показали, что руки мужчины были пусты.
«Еще живешь тем, что сейчас раскроют это дело, может, у него была действительно граната в руках. Не могут так просто взять и выстрелить — такого мнения я не мог допустить. [А мне командир] говорит: «Да что ты? Не обращай внимания. Там алкоголик какой-то, десять раз судимый. Он там шел, замахивался (все это было неправдой. — Tribuna.com). Ну, убили по случайности». То есть это являлось фактором, что его надо убить», — осознал Гавриченко.
Омоновец захотел уволиться, но силовики подписывают особые контракты — за расставание с системой Гавриченко оставался должен около двух тысяч долларов, а его жизнь, напомним, была построена так, что денег в принципе не оставалось. Отговаривала от ухода и жена, напоминая о материальной стороне вопроса.
«Я говорила: «Ну, Леш, ну, надо потерпеть. Блин, ну это работа. Всех на работе донимают. Есть моменты, когда за дело, когда без дела. Но ты потерпи. Что мы будем делать?» Я не так много получаю как бы. И у нас серьезные вопросы с финансами — кредиты, детские кружки. Просто от всего отказаться? Дети хотят этим заниматься, им это нравится. И ты понимаешь, что это нужно. Без этого никуда».
Поэтому я ему говорила: «Как?». А он говорит: «Как-нибудь», — рассказала жена Гавриченко.
В результате омоновец все же не смог переступить через совесть. Жена увидела, что «человек чернеет от переживаний», и согласилась поддержать мужа. Две тысячи долларов Гавриченко нашел у родственников — даже не в долг, а просто так. 15 августа он написал рапорт на увольнение — а в соцсетях появилось видео, в котором Гавриченко объясняет, что его «жизненная и духовная позиция противоречит ситуации», от ухода сотрудников очень сдерживают большие выплаты при разрыве контракта, но «честь и совесть превыше всего».
В конце видео Гавриченко принес «извинения всему белорусскому народу» — теперь говорит, что «каждый день на себе переживал ответственность: каждый пострадавший, каждый, кого ранили, кого ударили, даже смерти — это и моя ответственность, это все и на моих плечах тоже».
Как и чем сегодня живет Гавриченко, в фильме не сообщается. Но, судя по кадрам, он с семьей устроился где-то за пределами Беларуси.
«Это интересный опыт, потому что я был и с той стороны, и с той». Бывший брестский следователь, ставший политзаключенным, рассказал о системе изнутри и снаружи
Политзаключенного экс-спецназовца снова будут судить. Его задержали за день до отъезда за границу
«Обязательства выполнены, мы прекращаем молчание». Станислав Лупоносов рассказал об аудите «Байпола» и подверг резкой критике бывших соратников
Комментарии