Игорь Сигов: Подхожу к Лукашенко и ловлю себя на том, что хочу согнуться

Игорь Сигов за рулем такси. Стартуем на площади Конституции. Серебряный «Dodge Caliber», уже свой. Работать на арендованных авто не очень выгодно. 

Через четыре минуты переходим на ты. Болтаем и беседуем обо всем на свете. На запястье его правой руки — БЧБ—браслет. Такой же — на рычаге переключения передач. Спешки нет — ни в движении, ни в словах. Но иногда разгоняемся.

Павялічыць

Таксист молчаливого типа

Игорь Сигов вспоминает, как в Полоцке школьником (6—8 классы) занимался академической греблей. И на «двойке», и на «четверке» был номером 1 — «загребающим». Ответственность: первый номер определяет стиль и темп и «отгребает» (стоим на красном) в случае поражения. «Мне хотелось побеждать и грести лидером. И вот: 55 лет — а я все гребу, гребу и гребу»…

Сигов вспоминает (поворот с Маршалковской), как в 16 лет впервые влюбился и бегал на свидания к камню возле Софийского собора («Красивая ли? В Полоцке не бывает некрасивых девушек!»).

Рассказывает, как в 8 классе пришел в театральную студию к режиссеру Валентине Нагорной («Друг из класса меня пригласил, потому что один стеснялся идти — там много девушек было…»), которая его «влюбила в театр». Рассказывает, как не поступил (таксуем по Генерала Андерса) после школы в театралку, а после — в Институт культуры («А я-то был уверен, что мне, красавцу и полоцкой театральной звезде, все будет легко…»).

Игорь Сигов (небольшая пробка на ул. Адама Мицкевича) рассказывает о семье. Мать — родом из Шарковщины. Отец — россиянин, но разве что по паспорту: его отец, дед Игоря, был репрессирован и сослан в Сибирь. Объясняет, почему в его фамилии лучше ставить ударение на второй слог (хотя в паспорте — «СІгаў»).

Сигов говорит, что он — таксист молчаливого типа (ну нетипичный!). Но к пассажирским диалогам и монологам прислушивается пристально. Принюхивается к людям («Есть правило, что ты не можешь сказать женщине, какой у нее прекрасный парфюм, потому что это сексуальное домогательство»). 

Пользуемся деликатной темой (рядом — Маримонт-Руда) и дарим Игорю книгу Ирвина Уэлша «Niezła Jazda» (перевод с английского) про одержимого таксиста Сладкого Терри. Игорь признается: первая книга по-польски.

Если вырезать из живой жизни два часа разговора с Сиговым и полностью перевести в текст — была бы хорошая пьеса. На 4, а может, и 5 действий. Но в СМИ другие законы драматургии. Поэтому сосредотачиваемся на актуальном. Очень хочется, чтобы спектакль по притче Владимира Орлова «Орден Белой Мыши» появился на свет. Появится ли — зависит от нас.

«Лукашенко говорит правильные вещи…»

— Игорь, когда узнал о твоем участии в постановке «Ордена Белой Мыши», был уверен, что сыграешь в ней шефа безопасности. А тут — Король!

— Ну, а кому еще играть королей, если не мне! (смеется). Отрицательный персонаж. И тут срабатывает стереотип, что Сигов должен играть злодеев, фашистов или кагэбэшников, как в «Процессах» «Белсата». Хотя в жизни я очень положительный и никому не желаю зла. Ну и вот — Король. Для меня не было неожиданностью, что режиссер Владимир Ушаков именно так распределит роли.

— А не хотелось сыграть Писателя?

— Нет, ну как тебе сказать. Мы с Володей немного поспорили насчет того, кто такой Король? Я говорю ему, что король не должен быть дебилом, шутом или дураком. Он спрашивает: ну почему? А потому, отвечаю, что не может дебил 30 лет быть у власти. Был бы дебилом — его бы уже не было. Ну, мы понимаем, о чем речь, да?..

В сюжете «Ордена» Король «покупает» Писателя. Предлагает ему вкусную еду, вино, обстоятельства. Да, женщину, но ее уже потом. В начале — быт. Ты сам, мол, будешь жить как король, будем здесь встречаться, пить вино, есть баранину. Чем плохо?..

— И я же как бы тоже своего рода писатель, говорит он, да?

— Да, но потом говорит: мы, короли, имеем дело с реальными людьми, а вы, писатели, — с фантомами. Я к чему говорю? Что эти персонажи — это как два мужика, но с разными позициями. Понимаешь, о чем я? Король — умный человек, как бы там ни было. Даже латынь цитирует. 

И если проводить параллель с Лукашенко, это ничего не меняет. Если абстрагироваться и послушать его выступление минут 10, то чувствуешь вдруг, что начинаешь ему верить. В какой-то степени. Я говорю о себе. И потом такой — стоп, стоп, п-ррр! И вот почему многие люди в Беларуси зомбированы и для них Лукашенко бог. Потому что он говорит, в принципе, правильные вещи, если брать в контексте. Делает другое, а говорит правильно. Вот. И мне интересно именно это — показать: сломается ли честный и сильный человек — писатель, и какой сделает выбор.

Павялічыць

И вообще, я пришел к выводу, что рассказ Владимира Орлова — это спор с самим собой. Между «я» и «я». Такие споры часто у нас случаются. Например, я говорю себе: а зачем ты уехал? Может, вернуться? Будет дом и работа… Понимаешь меня?

— Да, в эмиграции наверное все прошли через такое. Или проходят.

— Вот. И эта тема для меня в «Ордене Белой Мыши» тоже важна. Что победит у тебя? На какую сторону ты станешь? Останешься человеком или… И мне бы хотелось, чтобы тот, кто будет играть писателя, показал, насколько сложный выбор он делает. И моя задача как короля — не делать из него узурпатора и диктатора, а показать человека в разговоре с другим человеком. Ну вот — как мы сейчас с тобой разговариваем…

«А знаешь, как трудно выпрямиться перед такими людьми?..»

— Тебе лично трудно было сделать тот выбор — ехать или нет?

— Я колебался полгода. Куда мне, в 55, ехать? С собаками! Начинать с нуля. Искать работу. Без совершенного владения языком. А оставаться — уже понимаешь, что тебя ждет. Этот вопрос стоит и перед писателем.

Знаешь, в жизни всегда есть такой момент. Как у алкоголика последняя рюмка: хлоп — и понеслась. И дальше уже не помнишь, сколько пил и как тут оказался. Так и у людей: накапливается, накапливается, колеблется, а потом раз — и выбор. И надо нести за него ответственность. Мне очень жаль тех людей, которые, уже сделав выбор, начинают обвинять кого-то другого в том, где они в итоге оказались. Каждый выбор делает сам. Я как-то говорил уже, что выбор, который мы делаем, определяет нашу судьбу. Я действительно в это верю. И сейчас мы здесь, в таких условиях. Я вынужден работать таксистом, курьером, даже грузчиком. Но я знал, куда еду. И несу за это ответственность.

— Вернемся к Королю из «Ордена Белой Мыши». Помогает ли тебе воплотиться в образ диктатора опыт встреч с Александром Лукашенко, с которым ты, как признавался ранее, встречался 3 или 4 раза. Более того, Лукашенко цеплял тебе на грудь орден Заслуженного артиста РБ. Хорошо, что не Белой Мыши…

— Ну, это почти то же самое (смеется). Да, какие-то моменты награждения я вспоминаю. Передо мной были люди, они все подходили и кланялись Лукашенко чуть ли не в пояс. А я думаю: нет, я так делать не буду. Но начинаю подходить, он протягивает мне руку — и я ловлю себя на том, что меня автоматически сгибает и что мне тоже хочется упасть. Понимаешь?.. 

Я потом себя спрашивал, что это, бляха, было? Ведь он стоит и ничего не делает. У нас, у актеров, есть такое, когда режиссер говорит, что ты должен быть сверху. То есть — морочить, подавлять партнера. А когда «снизу» — подстраиваться, уступать. Так вот Лукашенко — подавляет. Хотя он небольшого роста — я выше. И когда я поймал себя на мысли, что хочу согнуться, я подошел и — выпрямился. 

— Главное — выпрямиться перед такими людьми?

— А ты знаешь, как это трудно?.. Трудно, потому что он несет такую энергетику, которая простого человека ломит еще на подходе. Ведь ему всю жизнь внушали: ты никто, никто, ты раб. И когда он видит перед собой как бы не раба — склоняется. И это страшно, понимаешь?

И я тебе скажу, что когда он прикалывал мне этот орден, а я стоял выпрямленный и видел, что он ниже меня, то думаешь, я чувствовал себя победителем? Нет! У меня тряслись коленки… И что вот с этим делать? Нет, я не боялся, но меня колотило. Подсознательно. 

— Вылезает этот рабский ген, который мы несем в себе?

— Да, и вот почему в 2020 году я очень радовался, хотя у меня были тогда большие проблемы с онкологией. Когда я увидел молодежь на улицах, я понял, что у Беларуси есть будущее. Молодые не привыкли гнуться и стоять на коленях.

«Я искренне считал, что не власть дает мне звание, а народ»

— Звание Заслуженного артиста получил в 2011-м. Ты сделал выбор и не отказался… Хотя была уже Площадь 2010-го.

— Я тебе скажу. Был и 2000-й еще, когда из-за политической позиции Валерия Мазынского развалили театр «Вольная сцэна», где мы поставили пьесу «Узлёт Артура Уі, які можна было спыніць» по Брехту. Это была копирка с Лукашенко. Я играл Артура Уи. И признаюсь: я не понимал, на черта выходить на протесты, когда мы могли такое делать на сцене. И я ошибался. Как ошибаются сейчас мои коллеги, которые остались в Беларуси, продолжают работать в театрах и говорят, что они «спасают театр». Это ошибка. Ловушка. Они работают на власть, они не могут работать творчески. 

Нет, я их не критикую. Но говорить, что мы, мол, спасаем театр, — это ложь и отмазка. Я прошел через это. Имел в 2000 году такую же отмазку. Я в это верил, но потом, когда пришел Валерий Анисенко, вообще не было таких спектаклей. Я удивлялся, каким образом прошла «Адвечная песня» в РТБД. Там звучит в финале: «Я чалавек!».

— За такое сегодня 10 лет колонии получишь.

— Ты прав. После 2020 года с сайта РТБД, которому я отдал 25 лет жизни и которым два года руководил, исчезли мои фотографии и мои спектакли. Как бы и не было меня в истории театра. 

— Но напрямую ты не ответил на вопрос, почему все же в 2011-м не отказался взять орден из рук Лукашенко. 

— Я считал, что заслуживаю. Было много сделано, много спектаклей и главных ролей. Я ездил в другие страны, где представлял Беларусь. И я искренне считал, что это не власть дает мне звание, а народ. Со временем это все смешалось… 

Впрочем, на награждении я сказал, что в стране много актеров, которые заслуживают такую оценку. Тех, кого не заметили. Понимаешь, это такая профессия. Попасть в кино или получить главную роль — это очень часто зависит не от твоего таланта. Мой гонорар в начале карьеры за съемочный день составлял 5 долларов. Но я не чурался никакой работы, соглашался на любые снимки, меня стали замечать и приглашать режиссеры и продюсеры.

— Вплоть до того, что был номинирован в 2010 году на Оскара за «Дверь»!

— Опять-таки — повезло. Просто так сложилось. Режиссер Хуанита Уилсон утвердила меня, хотя на пробах было много актеров. Просто увидела во мне этого Николая (главный герой ленты). Так сложилось.

«Мне кажется, я знаю, что сейчас чувствует Зеленский»

— То, как ты чуть не отобрал бокал шампанского у Тарантино, стало уже легендой (смеется). Но теперь — с кем бы из великих актеров или политиков выпил бы шампанского или вискаря?

— С Энтони Хопкинсом. (Пауза). И Владимиром Зеленским. Если бы он разрешил, конечно. Интересно было бы пообщаться. Мне кажется, я чувствую Зеленского. Мне кажется, я знаю, что он чувствует сейчас. И, честно говоря, мне хочется его поддержать. 

— А из белорусских политиков — с кем опрокинул бы?

— Ну, с Пал Палычем Латушко я и так пил кофе. Со Светланой Тихановской тоже встречались. Это было на встрече с президентом Польши. На брудершафт не пили, конечно, но поговорили хорошо. 

В общем ситуация, которая сейчас здесь наблюдается, вызывает грусть. Очень жаль, что политики разных времен здесь, в эмиграции, не могут между собой договориться. Начиная с Зенона Позняка и далее. Ведь цель у всех одна. Надо, чтобы они объединились, чтобы смогли помочь друг другу.

— Игорь, ты пошел в Координационный Совет. У тебя самого есть политические амбиции? 

— Нет. Но, видимо, у меня не было другого выхода. Почему? Потому что, извиняюсь за нескромность, я медийная личность. И для многих мое мнение и моя позиция очень важны. Если хочешь, я такой немножко индикатор — делается правильно или нет. Люди доверяют мне. Потому что, как мне кажется, я ничем не скомпрометировал себя как человек. Когда ошибался, признавал: моя ошибка. 

У меня была мечта. И теперь есть. Это — объединить. Я постоянно говорил на встречах с белорусами перед выборами в КС: «Вспомните 2020-й, когда вы все вместе выходили на улицы! Было ли вам страшно? Нет! А Лукашенко было страшно? Было. Такое может быть, только когда мы вместе». Поэтому для меня быть в КС — это возможность сказать, что мы сделали все правильно. 

Тяжело? И мне тяжело. Но у нас есть цель, к которой мы должны идти.

— Хотел еще что-то про Координационный Совет спросить…

— Нет, лучше не спрашивай (смеется).

— Хорошо, скажи мне как актер: КС — это театр? И интересный ли?

— Конечно, театр. Не в плохом смысле. Там все есть — и конфликты, и персонажи. Я смотрю, прислушиваюсь к диалогам. Я и в такси так делаю. Пытаюсь разгадать, что за человека везу, почему он грустен, что могло случиться. Можно уже пьесу писать (Игорь рассказывает несколько горячих историй о пассажирах. Когда будете с ним ездить, попросите рассказать о темнокожем французе, который ищет в Варшаве свою жену с ребенком — ред.).

«Орден Белой мыши» — доказательство того, что все мы сделали правильно»

— Будем ждать твою «таксовую» (не «токсичную»!) пьесу. А когда надеяться на премьеру «Ордена Белой Мыши»?

— Предварительно, насколько знаю, планируется на 1 ноября. Но пока что все сложно. Сделать костюмы — нужны деньги, декорацию — деньги, аренда площадки для репетиций — тоже. А откуда их брать? Поэтому объявили сбор на «Гронцы». Я уже говорил на радио, что мы попали в условия коммерции. Капитализма. Рынка. И это нормально. Но деньги «на ветер» здесь просто так никто не дает. К меценату нужно приходить с чем-то готовым. Ну об этом можно долго рассуждать. Премьера «Ордена» ожидается на «Сцене Хмельной» («Scena Chmielna») в Варшаве.

— Почему очень важно, чтобы этот спектакль увидели белорусы в эмиграции?

— По моему мнению, так как не могу сказать за режиссера, спектакль «Орден Белой Мыши» будет доказательством того, что мы сделали все правильно. Больно, но — правильно. И это пьеса в том числе и о том диктате, который соблазняет нас конфетками — возвращайтесь, напишите покаянное письмо, может немного отсидите, но будете дома. Это все замануха! 

В «Ордене» очень много слоев и вопросов поднимается. Но это и о том, что то, что мы сделали в 2020 году и что делаем сейчас, — это правильный выбор. С диктатом надо бороться. Так или иначе. Даже тем, что ты уехал и не платишь ему налоги. У меня забрали все в Беларуси. Профессию забрали, дом забрали… Тяжело. Но я продолжаю что-то делать…

• 14
• 0
• 0
• 0
• 1
• 0
• 0
• 3