Офицер-пограничник, прошедший тюрьму, рассказывает о жизни «до» и «после» и не жалеет слов презрения для омоновцев
После 19 лет службы Александр Велесницкий из-под Столина не промолчал в 2020 году. Пограничник рассказал «Нашай Ніве» о суде над собой и 42 фамилиях тех, кому он не прощает свое заключение. «Хочу увидеть мир и оставить что-то после себя», — говорит он о своей нынешней жизни.
«BYSOL» открыл сбор в помощь Александру и его семье — поучаствовать можно здесь. Или, если вы хотите помочь ему каким-то другим способом, можете написать Александру в фейсбуке.
«Было смешно читать, как какой-то омоновец не может уволиться, потому что на него тогда бы повесили контрактные обязательства. Не мог ты уволиться, потому что не хотел этого»
Александру Велесницкому 46 лет, он родом из деревни Бухличи на Столинщине, что почти на границе с Украиной. Мужчина вспоминает, что с детства мечтал носить погоны и даже пытался поступить в учебное заведение МВД, но обстоятельства не позволили.
В конце 90-х Велесницкий получил диплом юриста в Столинском сельхозтехникуме, а в 2000-м поступил на службу по контракту на границу с Украиной. Начинал с контролера отделения пограничного контроля — проверял основания для пересечения границы. В основном он служил в двух пунктах на границе с Украиной — Верхний Теребежов, это международный пункт пропуска, и железнодорожный пункт пропуска Горынь, где провел большую часть времени. Однако ему приходилось работать и в других местах, в том числе Александр охранял белорусское посольство в Варшаве — это тоже функция пограничной службы, так как территория посольства считается территорией страны.
На службе его называли оппозиционером, говорит Велесницкий:
«Мог постоять за себя и своих подчиненных, задавал неудобные вопросы руководству, мог высказать свое мнение, критическое к их приказам. Например, у любого пункта пропуска должна быть своя территория, огороженная определенными инженерными постройками, хотя бы тем же забором, не говоря уже о сигнализации, чтобы на территорию пункта пропуска не мог попасть посторонний человек. Но за все годы моей службы пункт пропуска Горынь так и не был огорожен.
Поскольку нет ограждения, любой человек, который хотел нелегально уехать в ту же Украину, мог прийти в пункт пропуска, спрятаться в грузовом составе и поехать туда».
Также, вспоминает мужчина, его заставляли регистрировать незначительные нарушения со стороны иностранцев. Например, поезд прибыл на станцию в 00:30, а у человека, возвращающегося в Украину, регистрация закончилась в полночь. Это административное нарушение. Но, говорит Александр, большого вреда в этом он не видел, тем более что закон в таких случаях давал ему — сотруднику, выявившему нарушение — право решать, следует ли заводить на иностранца административное дело. Тем не менее руководство требовало возбуждать такие дела.
Велесницкого на службе уважали.
«Мне все нравилось, я считал, что нахожусь на своем месте. У меня была определенная юридическая практика, близкая мне по образованию, и присутствовала интересная для меня военная составляющая. В основном я контактировал с теми, кто работал «на земле» — обычные прапорщики, выходцы из народа, а не мажорные офицерчики — сыновья полковников. Последние были заточены на военщину, и с такими людьми мне было тяжело», — вспоминает Александр годы службы.
В 2019 году Велесницкий ушел из пограничных войск, чувствуя, что выгорел в борьбе с начальством. Не дождавшись окончания контракта, он написал рапорт на увольнение по собственному желанию, и ему пришлось побороться, чтобы этот рапорт приняли.
Система просто так его не отпустила:
«Многие говорят, что не могут уволиться из таких структур, потому что тогда на них повесят выплаты государству по контракту, повесили их и на меня. Я платил по 50 рублей в месяц, если не имеешь дохода, можешь не платить, и никто не требует выплатить сразу всю сумму.
Поэтому мне было смешно читать, как какой-то омоновец не может уволиться, потому что на него повесили бы выплаты по контракту. Ты не мог уволиться, потому что не хотел этого, а выплаты — не тот тормоз, который может удержать человека, не желающего служить в этой системе. Другое дело — деньги, которые должны выплачивать курсанты после учебы в этих ментовских академиях, там сумма большая».
За время службы Александр получил несколько наград, в том числе медаль «За безупречную службу» третьей степени — ее дают за десять лет службы без «серьезных залетов». Его назначили на получение медали второй степени, но тогда получить награду помешала административка.
Во время службы собеседник начал готовиться к дальнейшей жизни: пошел учиться на водителя категорий С и Е, собирался стать дальнобойщиком. Жена оформила ИП, семья взяла в лизинг старенькую фуру. Полтора года пытались работать на себя, но ничего не получилось, поэтому решили избавиться от той фуры. Александр пошел работать наемным водителем.
«Видел несколько случаев, когда менты избивали людей, просто чтобы человек поставил подпись в административном протоколе»
Еще будучи пограничником, Велесницкий оказывал юридическую помощь людям, которые получали административки, в основном связанные с ГАИ. Многое повидал:
«Тогда у меня четко сложилось понимание того, что представляет собой милицейская банда, как они плюют на свои же законы. Сам видел несколько случаев, когда менты избивали людей просто для того, чтобы человек поставил подпись в административном протоколе, не говоря уже о каких-то серьезных делах.
Когда в 2017 году подавляли протесты «тунеядцев», у меня все кипело, но я должен был молчать — был на службе и понимал, что если начну говорить, то поставлю на себе большую точку. А в 2020 году я уже не был связан со службой. После разгонов силовиков начали награждать медалью «За безупречную службу», а я понимал, что это невозможно даже с юридической точки зрения. Людей избивали, некоторые из них погибли. Здесь должны работать следователи, прокуратура, а силовикам вместо этого вешают медали».
Чтобы выразить своё несогласие, мужчина разместил в интернете ролик, в котором отказался от своей медали «За безупречную службу». Ожидал, что за ним придут силовики и, скорее всего, отправят на сутки по административному делу, но этого не произошло. И только спустя год, летом 2021-го, Велесницкого предупредили, что им интересуется КГБ.
Мужчину задержали, когда он находился дома между рейсами:
«29 сентября 2021 года приехали кагэбэшники и пара столинских ментов, в 20:00 надели на меня наручники и повезли в пинское КГБ. Тыкали мне в нос текст комментария про Зельцера, требовали признать, что это я его написал, и тогда обещали отпустить.
Комментарий был такой: «Ликвидирован член группировки КДБ. Погиб наш. Вечная память и слава герою». Мог бы и согласиться, что это я написал, ведь там нет никаких оскорблений. Но я не понимал, почему они так хотят, чтобы я это сделал. Не согласился ни на что, и они отвезли меня на Окрестина в Минск».
Мужчину посадили в кагэбэшную «Шкоду» и повезли на трассу Брест-Москва, завезли на заправку. Там его забрал автозак из Бреста и довез до Окрестина.
Дальше все было так же, как у других фигурантов дела Зельцера:
«Пять дней провели на Окрестина, потом было 40 дней в Жодинской тюрьме, где нас держали в режиме ИВС. Полное отсутствие связи с родными, 21-22 человека в камере на десять мест. А потом меня и еще нескольких человек этапировали в Брестское СИЗО».
«Верить лукашистам со стороны Госпогранслужбы Украины было смешно»
Александр объясняет, что комментарий, который ему предъявляли по статье 130, действительно существовал, но писал его не он. Мужчина рассказывает, что в материалах его дела есть детализация его телефонных соединений. По ней видно, что в то время, когда размещали тот самый комментарий, телефон был неактивен.
А на следующий день, когда телефон оказался в руках кагэбэшников, на него приходили сообщения от Google и телефонные звонки с кодом США. Это похоже на ситуацию, когда на телефоне открывают аккаунт в программе, каким-то образом привязанной к Google — туда поступают звонки, на которые не нужно отвечать. И Велесницкий считает, что в это время на его телефоне как раз пытались открыть аккаунт, с которого был отправлен тот самый комментарий.
«Озвучивал на суде всю ту детализацию, чтобы это было зафиксировано. Все это не сыграло никакой роли, мы даже не смотрели видео убийства Зельцера. Но посмотрели мое видео с той медалью, которое не имеет никакого отношения к делу Зельцера».
Когда 24 февраля 2022 года началось полномасштабное вторжение в Украину, Александр находился в Брестском СИЗО. Для него, уроженца деревни на границе с Украиной, это были очень сложные новости, тем более что мужчина почти два десятилетия служил на той границе, и в том регионе живут его родственники.
Александр вспоминает гневное письмо, которое в первые дни войны написал Анатолию Лаппо, тогдашнему главе белорусского Пограничного комитета, руководитель украинских пограничников. Велесницкий был бы готов присоединиться к такому письму:
«Лаппо обещал [украинскому коллеге], что не будет никакого нападения с белорусской территории, и через несколько дней всё и случилось. Верить лукашистам со стороны Государственной пограничной службы Украины было смешно, так делать нельзя. Если ты заявил, как оно будет, а потом тебе приказали поднимать шлагбаумы и пропускать танки в Украину, ты должен был либо снять погоны, либо достать пистолет и пустить себе пулю в лоб».
Но там [в руководстве Пограничного комитета] нет людей, способных на такой поступок. Во время карьерного роста за ними наблюдают — отслеживают нелояльность к власти, способность высказывать свое мнение и критиковать действия руководства. Таких людей оставляют на должностях, которые ничего не значат, не допускают к постам, на которых человек мог бы что-то сделать как самостоятельная единица.
Офицеры комитета от майора, подполковника и выше уже неспособны на самостоятельность. Конечно, среди молодых офицеров есть люди, у которых есть глаза и ум, которые умеют критически мыслить и понимают, что происходит. Я таких знал».
«Понял, что если заинтересуешь эту банду, тебя могут сделать сакральной жертвой»
У мужчины есть список из 42 фамилий людей, которые участвовали в том, чтобы он оказался за решеткой и чтобы его срок был тяжелым. Этот список, как и другие материалы по делу, Александр показал редакции «Нашай Нівы».
В нем указаны фамилии следователей и судей по его делу, лейтенанта КГБ, который его задерживал, прокуроров, сотрудников Следственного комитета и Департамента исполнения наказаний, а также некоторых сотрудников колонии №15, где Александр отбывал срок. Наконец, там и имена сотрудников столинского РУВД, где мужчина должен был отмечаться после освобождения.
Про некоторых из этих людей Велесницкий рассказывает подробнее. Он вспоминает брестского следователя Сергея Яцука, который пришел к нему только однажды — принес на подпись готовое уголовное дело: мол, подпиши быстрее, тогда устрою свидание с женой. Или судью Андрея Василюка:
«Это был тот человек, с которым я больше всего общался. Лукашист как лукашист, делал вид, что даже хочет в чем-то разобраться. Прокурор привел эксперта, который рассказывал, как работает телеграм и что там нельзя вставить комментарий задним числом. Я задал им много вопросов, которые могли доказать мою невиновность, и судья должен был обращать на это внимание.
Он тогда сказал: «Мне кажется, кто-то хочет ввести нас в заблуждение». Можно было подумать, что он задумался над аргументами в мою защиту — мол, это следствие хочет ввести в заблуждение, утверждая, что я разместил тот комментарий, а фактически его там не было. Было ощущение, что судья на моей стороне».
Александр вспоминает, что судья приказал вызвать на следующее заседание сотрудников КГБ, которые его задерживали, и специалиста из МТС. Но на следующем заседании судья сам отказался вызывать этого специалиста, а сотрудники КГБ оказались «на оперативном задании». В конце заседания судья спросил, будет ли Александр носить ту самую медаль, и получил отрицательный ответ, а на следующем заседании объявил приговор — 2,5 года заключения.
В колонии №15 Велесницкий провел восемь месяцев, так как его продержали 15 месяцев в СИЗО — день в СИЗО равен 1,5 дня в колонии. Мужчина говорит, что глубоко спрятал внутри себя воспоминания о том времени, потому что вспоминать это слишком тяжело.
Еще за решеткой мужчина решил, что на свободе уедет из Беларуси:
«Понял, что если заинтересуешь эту банду, тебя могут сделать сакральной жертвой. Когда в Мачулищах взорвали российский самолет, это затронуло и Столинщину — фигурант того дела Швец скрывался там. Столин — маленький городок, таких «экстремистов», как я, там несколько человек. И если такая ситуация случится, вспомнят обо мне, тем более что я — бывший военный, учился антидиверсионной деятельности».
В августе 2023-го Александр вышел на свободу, а в ноябре 2023-го, когда он еще не успел выехать, его вызвали в столинский РУВД. Мужчина решил не рисковать и уехал в Грузию, а позже перебрался в Польшу.
Сейчас он живет с семьей в Варшаве и ждет международную защиту. Перед отъездом Велесницкий попрощался с отцом, понимая, что больше его живым не увидит. Тот умер в марте, и Александр признается — не ожидал, что это произойдет так быстро.
«Нужно искать работу, чтобы я мог здесь что-то сделать для своей семьи. Не так много осталось того времени, и хочется что-то оставить после себя, может, хоть увидеть немного мир. Если будет возможность, попробую снова сесть за руль фуры и поездить по Европе, поработать водителем», — делится планами собеседник.
«Байсол» открыл сбор в помощь Александру и его семье — принять участие можно здесь.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии
але здаецца, ён цалкам страчаны для велічнага Нацыянал-Чэкісцкага Прымірэньня, пра якое так мараць усё больш і больш сьвядомых спадароў