«У нее был искусственный клапан сердца». Подробности происшествия в гомельской колонии, где скончалась осужденная

Женская колония. Фото: «Вясна»

Ольгу похоронили 23 декабря в Солигорском районе, где она жила до колонии. На похоронах была ее дочь-студентка, родные, друзья… Ее мужа, который находится в СИЗО Могилева, попрощаться с женой не отпустили.

— Знаю, подруги звонили в ДИН (Департамент исполнения наказаний. — Прим. ред.), просили разрешить ему побыть на прощании, но дежурный ответил: «Вы же понимаете, его никто не отпустит». Он предложил лично приехать к начальнику на прием, — рассказывает тот самый знакомый Алексей. — Но понятно, что, когда нужно готовиться к похоронам, никто не поедет 200 километров, чтобы, скорее всего, снова услышать отказ.

По словам знакомого, проблемы со здоровьем, а точнее с сердцем, у Ольги с детства. Лет десять назад ее прооперировали и заменили сердечный клапан. Несмотря на это женщина была очень жизнерадостным человеком.

— Ей дали группу инвалидности, и она постоянно ездила на консультации к кардиохирургу, — описывает ситуацию собеседник. — Кроме того, ей нужно было постоянно принимать препарат для разжижения крови и следить за МНО — этот показатель отвечает за свертываемость крови. Если он высокий, то может случиться кровотечение. Если низкий, в крови образовываются тромбы.

Алексей говорит, что раз, а иногда и дважды в неделю Ольга сдавала анализы, чтобы следить, в каком состоянии ее кровь:

— Анализ она обычно делала утром, а часам к 12.00 уже был готов результат. Исходя из этого, она понимала, сколько таблеток нужно принимать. Кстати, после операции Ольга настолько часто бывала в поликлинике, что в какой-то момент, чтобы она не тратила время, медсестра с участка сама стала ей звонить и говорить результаты. Когда Оля попала в СИЗО в Жодино, данные ей иногда сообщали недели через две, когда в них уже не было никакого смысла.

«Появился знакомый и предложил помочь с закрытием дела»

Ольга и ее семья жили в собственном доме в одной из деревень Солигорского района. Ольга работала воспитателем в детском саду, а ее муж Юрий возглавлял экспериментальную базу в местной сельскохозяйственной организации.

— Осенью 2021-го он привез себе на участок куб или два бетона, который якобы был выписан на базу. Как рассказывала мне Оля, он хотел что-то сделать возле курятника, — вспоминает знакомый. — Спустя какое-то время Юрию предложили должность в одном из СПК. Он согласился, но его назначение понравилось не всем, и начались гонения. Тогда же и выяснилась ситуация с бетоном. Юра сказал, что готов все оплатить, это было 1200 белорусских рублей, но дело уже завели.

Шло время, дело оставалось открытым, но история затихла. Алексей говорит, что в какой-то момент появился бывший коллега Юрия и предложил помощь с закрытием дела.

— За помощь он попросил две тысячи долларов. Оля ему дала эти деньги. Время шло, но ничего не менялось, — объясняет наш собеседник. — Потом он приехал к Оле еще раз и сообщил, что нужно еще пять тысяч. Она позвонила мужу, он сказал ничего не давать, но знакомый настолько убедил Олю, что она набрала маме и попросила привезти ей эту сумму. Затем Оля с этим мужчиной поехали в Минск по какому-то адресу. Ольга осталась в машине, а знакомый куда-то пошел, якобы передавать деньги. Позже на суде этот человек заявил, что никому ничего не давал, а просто обманывал, чтобы вытянуть у семьи деньги.

После той поездки, говорит Алексей, знакомый исчез, а ситуация с уголовным делом Юрия так и не изменилась. В декабре 2021-го супругов забрали в ДФР.

— Олю допрашивали несколько часов. Не выпускали ни в туалет, ни лекарство выпить, хотя она сердечница и принимать таблетки ей нужно по расписанию, — не скрывает эмоций мужчина. — Тот день закончился тем, что Олю отпустили, а Юру увезли в ИВС. Она успела только съездить домой, чтобы привезти ему таблетки, потому что у него проблемы с давлением. С той поры он за решеткой. В конце осени его судили и дали три с половиной года.

«Когда ее родные позвонили в областную больницу, им сообщили, что Олю привезли в тяжелейшем состоянии»

Апелляция по делу Ольги прошла в конце сентября. Врач, которая оперировала Ольгу, в суд приехать не смогла.

— Но она написала письмо, в котором отметила, что с таким диагнозом, как у Оли, ей нельзя находиться в местах лишения свободы. Это может повлечь за собой летальный исход, — отмечает Алексей. — Ее мама и адвокат тоже об этом говорили. Ольга готова была понести наказание, но не то, которое бы способствовало ухудшению ее здоровья.

Однако Минский областной суд не изменил решение Солигорского районного суда. В середине октября 2022-го женщину этапировали в Могилев, а потом в Гомель.

— Лекарство, которое Оля принимала, есть белорусского и западного производства. Наше не подходило, поэтому родственники передавали ей иностранное. По приезде в Гомель ее отправили на карантин и забрали лекарства. Стали выдавать отечественный аналог и свое мочегонное. Это длилось пять дней, — рассказывает знакомый. — Видимо, из-за этого, а еще тяжелой дороги и переживаний у нее сильно отекли ноги. Она писала: «У меня такое чувство, что скоро разорвется кожа». Позже она встретилась с местным врачом, препараты вернули, и ей полегчало.

Свои 40 лет Ольга отпраздновала в колонии. Потихоньку она адаптировалась к условиям. Жизнь, казалось, пошла своим чередом, но в конце ноября от нее перестали приходить письма. Родные разволновались.

— Затем она написала, что у нее открылось сильное кровотечение и ее госпитализировали в реанимацию Гомельской городской больницы, — вспоминает собеседник. — Там она пробыла с 23 по 28 ноября. За все это время, насколько мне известно, никому из родных даже не сообщили, что Оля в больнице. После выписки ее перевели в санчасть колонии. Насколько я знаю, гомельские врачи не хотели выписывать ее так быстро, но на этом настояла колония. Якобы они объясняли это тем, что у них нет возможности осуществлять в больнице должный надзор.

По словам собеседника, в санчасти Ольге стало лучше. В письмах этого периода она рассказывала, что «дела более-менее нормально, здоровье как обычно». Ей дали работу по силам — она вязала мочалки.

— Доктор, который ее вел, рассказывал близким, что тогда Оля выглядела очень позитивной и дней через пять-десять ее бы выписали, — рассказывает знакомый. — Насколько знаю, в колонии анализы у нее брали, но как часто, я не в курсе. Слышал, в последнем письме она написала, что МНО в крови был почти в два раза выше нормы.

По словам знакомого, в ночь на 17 декабря Ольгу доставили в реанимацию Гомельской областной больницы. Что случилось, «родным об этом никто не говорит».

— Доктор, который ее лечил, тогда не работал. Уже потом он посмотрел по карточке, что в тот день ей назначили какую-то капельницу. Видимо, медики колонии пытались помочь своими силами, но не справились, — продолжает Алексей. — Когда позже родные позвонили в областную больницу, им сообщили, что Олю привезли в тяжелейшем состоянии, было упущено время. Умерла она 21 декабря. Насколько мне известно, случился инсульт. До этого звонка колония опять же не сообщила родным, что Оля в больнице в тяжелейшем состоянии.

Алексей говорит, что сейчас родные покойной хотят, чтобы компетентные органы разобрались в сложившейся ситуации:

— Они уверены, что наказание Ольге вынесли неправильное. Если бы дали «домашнюю химию» или условный срок, она была бы жива. Но никто не прислушался к рекомендациям врача. Врач из колонии сказал родным, что они с коллегами удивились Олиному диагнозу. Сказал, таких людей к ним доставляли единицы. Да и статьи у них были более серьезные. У них, говорил, нет достаточных медицинских условий, чтобы наблюдать за такими заключенными.

• 3
• 0
• 0
• 2
• 2
• 6
• 27
• 0