«Как понять белоруса, если он такой сложный». Беседа с автором первой истории Беларуси на литовском языке

Рустис Камунтавичюс (Rūstis Kamuntavičius) — доктор гуманитарных наук, доцент Университета Витовта Великого (Каунас), директор Института Великого Княжества Литовского. Его книга «Gudijos istorija. Baltarusijos istorija» вышла в 2021 году.

Почему литовские историки не видят Беларусь

Историк отмечает, что в Литве нет большого интереса к истории отдельных стран. Он не помнит, чтобы в послевоенный период литовские исследователи написали отдельные книги по истории Польши или Беларуси.

«Мы как не видели своих соседей, так и не видим. Но если говорить относительно белорусов, то мы их не видим в истории. Я делал исследование школьных учебников по истории. Там есть поляки, польское меньшинство в нашем государстве, споры о Вильнюсе в ХХ веке, там даже латыши есть. Но белорусов нет. Ну, может Лукашенко будет в самом конце. Но в контексте России. А так Беларуси нет».

Отсутствие Беларуси в школьных учебниках и среди научных интересов Камунтавичюс объясняет тем, что страна не имела государственности: «Литовцы считают, что у белорусов не было государственности. Это давняя научная традиция. Они никак не признают. Поэтому не видят этой страны и ее истории. Белорусов просто нет. Понятно, историки говорят, что литовцы и белорусы жили вместе. Но посмотрите на наши учебники. Там белорусы — серая масса, которую литовцы завоевали в Средние века».

Кроме этого, по словам ученого, среди литовских ученых царит мнение, что в Беларуси нет хороших историков, особенно когда сравнивают их с польскими.

«Здесь два мнения. Или среди белорусских ученых националисты, которые забирают себе Великое Княжество Литовское, или непрофессионалы по сравнению с поляками. Чтобы в наши университеты приглашали белорусских ученых — это даже звучит странно. А вот польских мы приглашаем»,

— говорит Камунтавичюс и отмечает, что до сегодняшнего времени нет ни одной книги белорусского историка, которая бы была переведена на литовский язык.

Павялічыць

Почему Беларусь названа Гудией

На обложке книги Камунтавичюса параллельно употреблены два слова — Gudija и Baltarusija — которыми в литовском языке в зависимости от ситуации принято обозначать нашу страну. При этом на первое место (и большими буквами) вынесено именно слово Gudija. Нет ли в этом слове какой-то негативной коннотации, которая существует, например, относительно таких названий, как «москали» или «хохлы»?

«Если ты сегодня на литовском языке говоришь Baltarusija, то это Лукашенко, это народ, который находится под диктатурой, который не сопротивляется, как украинцы. «Балтарусец» — не звучит гордо, не звучит хорошо. Посмотрите в словарь литовского языка, слово gudas там имеет несколько значений. Есть негативные и позитивные значения. Среди них и «опытный», тот, который умеет делать. Я считаю, что чем длиннее традиция употребления какого-то слова, тем больше различных нюансов»,

— выражает свой взгляд литовский ученый.

Он отмечает, что слово gudas есть в первом словаре литовского языка Константиноса Ширвидаса, который вышел в начале XVII века. И это слово проходит через века. Да даже в межвоенное время, когда существовало литовское государство, на картах, которые тогда издавались, белорусские территории обозначались словом Gudija. Слова Baltarusija до Второй мировой войны в литовском языке не было. Оно появилось в послевоенный период:

«После войны приходят советы, которые хотят из Беларуси сделать «Белую Россию». Слово Baltarusijа появляется тогда в литовском языке как часть интеграции Беларуси в Великую Россию. Слово Gudija вообще выбрасывается, исчезает из нашего словаря и восстанавливается только в конце 1980-х годов. И это слово и тогда, и сейчас гораздо лучше звучит, чем Baltarusija».

Историк отмечает, что в современном литовском языке относительно Беларуси существует два официальных названия — Baltarusija и Gudija. Во время белорусских событий 2020 года обсуждался вопрос о придании слову Gudija первенства, но парламент проголосовал против.

«Есть очень сильная инерция. Люди привыкли к слову Baltarusija, и это сложно изменить. Но с другой стороны, слово Gudija относительно Лукашенко звучит дико. В своей книге я употребляю слово Gudija для нормальных, светлых периодов. А там, где идет советский период, диктатура, включая Лукашенко, я использую Baltarusija. Если развалится эта тирания, я думаю, необходимо будет предпринимать вторую попытку в Литве и менять название на Gudija».

Разные взгляды на историю

Комунтавичюс считает, что в том, что существуют разные взгляды на историю, есть большая ценность. «Одна — единственная интерпретация есть только при тоталитаризме. Нас соединяет именно свобода интерпретаций. У нас общее то, что мы разные. Мы столько сотен лет прожили вместе. И это нас делает нами. Если бы мы в каком-то периоде в прошлом решили полностью интегрироваться, то сейчас бы мы все разговаривали на одном языке (белорусском, польском или литовском). Но стало то, что стало. Нам не нужно искать тех ценностей, которые есть в тоталитарных странах. Мы свободны. У нас свои даты, свои интерпретации».

Наличие различных версий истории у литовских и белорусских историков Камунтавичюс считает хорошим поводом для развития критического мышления:

«Читайте друг друга и думайте. Однако с этим подходом и учителя должны быть хороши. Но я считаю, к этому и идут — чтобы понимать, что твой сосед имеет право иметь другое мнение. И не надо его душить и менять. Его нужно поощрять и поддерживать, чтобы он имел свое мнение. Ведь это самая главная ценность».

Нежелание со стороны литовских историков диалога с белорусскими, по мнению Комунтавичюса, свидетельствует о том, что «литовские историки не зрелые». В тоже время он замечает, что литовцы, как и другие народы, не будут идти на компромисс. «Мы сами пишем свою историю. Единственное, что может изменить наш подход, это дискуссия. И эти инициативы должны идти снизу».

Что отличает литовцев от белорусов

На взгляд Камунтавичюса, литовцы от белорусов отличаются национальной идентичностью. «В Беларуси она есть. Белорусская нация есть, она состоялась. Но проблема в том, что у нее другая структура, чем у литовской или русской. Я попытался ее дешифровать. По-моему, белорусы не между ними. Например, между Востоком и Западом.

Идентичность белорусов отличается от идентичности соседних народов. Она построена на противоположности. Я всегда литовцам объясняю, что белорус может одновременно идти смотреть на танки Второй мировой войны и ехать в Несвиж. Белорусы могут отстраивать костел XVIII века, а рядом может стоять какой-нибудь Ленин.

Или, например, в самом русском городе Беларуси Витебске возводят памятник Альгерду. Белорус может быть и католиком, и православным. В Польше на Белосточчине белорусы православные. А вот в Лиде как раз есть белорусы-католики. И они еще себя называют поляками. Но они самые настоящие белорусы. Вот такие нелогичные, противоположные вещи».

Историк вспоминает о том, что еще в начале ХХ века были тексты, как, например, у Игната Абдираловича, которые описывали белорусов:

«И там была такая идея, что ты их не можешь описать конвенционными формулировками. Их нужно описывать метафорами, какими-то символами. И я считаю это правильным подходом. Если ты хочешь белорусов понять, то не надо думать, что они не состоялись, не созрели или какие-то еще. У них есть комплексная идентичность, которую соседям сложно понять, но она есть. И, возможно, это одна из причин, почему у белорусов не получается».

В отличие от литовцев, чья идентичность строится в оппозиции к другим (для них почти все соседние народы — враги), белорусы стремятся со всеми жить в согласии. У литовцев всегда какое-то ограничение, разделение на свой-чужой. А для белорусов это так не работает. Поэтому, считает, Камунтавичюс, белорусам сложнее себя организовать:

«Если ты в конфликте со всеми, то хорошо понятно, кто ты. А когда ты со всеми дружишь, тебе очень сложно сказать, кто ты такой. И соседям очень сложно сказать, что ты за человек. Белорус и по-русски разговаривает, и по-польски, и того не бьет, и того нет. Сидит и ест картошку. А кто он такой, никому не понятно.

Ведь все соседи другие. Поляки имперцы, русские имперцы. Литовцы на всех злы. Латыши тоже что-то себе выстраивают. А вы со всеми дружите. И никому не понятны. Но у вас есть личность. Вы нация. Но у вас другая идентичность и ее сложно описать. Было много попыток, от Абдираловича и заканчивая «Белорусской национальной идеей».

И в своей книге я пытался объяснить литовцам, как понять белоруса, когда он такой сложный. Он — зрелая нация, но совсем другая, чем мы. Очень интересная, противоречивая, развитая. Белорусская идентичность очень интересна. Вы можете в своей голове соединить вещи, которые не сочетаются в никакой другой идентичности в Европе точно. Противоположности. Вы с ними очень интересно играете».

На какой традиции будет строиться будущее Беларуси

Литовский историк отмечает, что в белорусской историографии рядом с господствующей сейчас официальной идеей белорусской государственности существует идея построения идентичности на традициях статутов Великого Княжества Литовского. «Это очень сильная идея. У нас в Литве далеко до такой традиции. Я думаю, это та традиция, на которую будет опираться будущее Беларуси, — на праве и борьбе за гражданские свободы. И это началось в XVI веке».

Камунтавичюс обращает внимание на различие в построении литовской и белорусской исторических традиций:

«В Литве мы строим историю на героях. А белорусы больше строят на обществе, на людях, на гражданах. Все у вас властители были приезжими, начиная с Рогволода и заканчивая советами. С нашей точки зрения у вас очень интересная история. У вас есть народ, нация, которая плоть и сущность вашей общности. А руководители приходят из-за границы.

Только Лукашенко ломает эту концепцию. Но белорусское общество, как я отмечал, не поддерживает его. Он — нечто другое. Это не привычно для белорусов — иметь лидера. Это, может, первый раз, когда белорусы сами лидера выбрали и не на того попали».

Историк считает, что в будущем Беларусь сможет вернуться к истокам гражданского управления, децентрализации, парламентаризма и самоуправления:

«В вашем обществе другие принципы. У вас традиции парламентской страны. У вас есть традиции дворянской свободы, децентрализации. Вы сами в себе государство. У вас нет иерархии. И если появится возможность, вы создадите государство, которое будет очень интересным проектом. И она далеко пойдет в развитии».

Читайте еще:

Рустис Камунтавичюс: Когда я привожу литовских студентов в Беларусь, у них шок

«Литовцы всех бьют, а белорусы сидят цивилизованно в галстуках»

• 67
• 0
• 3
• 6
• 7
• 4
• 11
• 0