Бывший секретарь патриарха Московского: Кирилл считает себя важнее Путина

Кирилл Говорун — православный священник и архимандрит, родом из Украины, профессор нескольких десятков университетов, автор множества книг и научных статей. В 2001-2007 годах он работал в Московском патриархате и был секретарем патриарха Кирилла. В конце 2023 года Русская православная церковь лишила его сана и запретила совершать богослужения.

Говорун уверен, что Русская православная церковь создала и продала Кремлю идеологию, которая стала политической религией России — путинизмом. Несмотря на это, патриарх Кирилл считает себя настоящим «разумом и душой русского народа», способным «вдохновлять таких посредственных руководителей, каким он считает Путина».

«Большинство россиян сказали бы, что верят в то, во что приказывает верить Кирилл, но они не верят в Бога — они верят в политическую религию и идеологию, которая только выглядит как религия», — говорит Кирилл Говорун.

— Имела ли религия важную роль в войне Путина против Украины с самого 2014 года, или её влияние проявилось после вторжения в 2022 году?

— Нет, всё началось ещё до 2014 года. Мы должны говорить об идеологии путинизма, которая называет себя идеологией русского мира. Она начала развиваться задолго до 2014 года, до начала войны против Украины.

Сначала появились идеи, затем идеология, а затем и война. По моему мнению, война была бы невозможна без поддерживающих её идей. Поэтому важно признать и понять эти идеи, потому что без них эта война теряет смысл. Война в Украине не является прагматичной или рациональной. Если бы вы, допустим, могли в личной беседе спросить Путина, зачем он начал эту войну, думаю, ему было бы трудно дать рациональный или прагматичный ответ.

Россия теряет на войне практически по всем направлениям — экономически, культурно, стратегически. Поэтому должна быть какая-то причина, чтобы Путин продолжал войну, а россияне продолжали её поддерживать.

Я считаю, что эти причины не лежат в области рационального или прагматичного, и даже не в области политики. Они исходят из метафизических идей, основанных на убеждениях, которые имеют религиозное измерение. Таким образом, эта идеология и война обрели религиозный аспект.

Кирилл в глубине души считает, что Путин — заурядный человек, лишённый великих идей, и что ему нужно, чтобы кто-то эти идеи ему подсказывал. Именно этим патриарх и занимается. Поэтому Кирилл в этом тандеме считает себя более важным, чем Путин.

Прежде всего, саму войну воспринимают как религию, что мотивирует людей поддерживать эту войну и продолжать участие России в ней.

Я называю это политической религией. Политическая религия не обязательно равнозначна обычной религии. Так, например, было в Советском Союзе, где существовала политическая религия, которая не только не имела ничего общего с традиционной религией, но и была антирелигиозной. Однако люди с религиозным пылом верили в коммунизм, примерно так же, как сейчас верят в эту войну. В определённом смысле это постсоветская политическая религия, имеющая очень чёткую риторику и религиозные символы. В этом плане она является двойственной религией: люди верят в путинизм как в религию и в войну, которую путинизм поддерживает, а с другой стороны, для оправдания войны они используют «нормальную», традиционную религию, которой в России является православие.

Не нужно и говорить, что мы имеем дело с искажённой христианской традицией. Даже если эти люди верят, что это традиционная вера, она искажена, потому что традиционная религия не может оправдать жестокости, которые мы видим в этой войне и в путинской России.

А патриарх Кирилл является одним из самых известных сторонников войны. Мы столкнулись с использованием религии, превращением её в оружие, когда она используется для оправдания войны и личной власти Путина. Такова роль религии в этой войне.

— Как сформировались отношения между режимом и религией? Стал ли Путин раздавать приказы Церкви после прихода к власти, или инициатива исходила от самой Церкви?

— Это был процесс. Церковь в России, словно на рынке, предложила свой продукт — идеологию. Церкви удалось продать этот продукт Кремлю за деньги — в буквальном смысле. Государство стало выделять огромные средства Церкви, которая официально стала крупнейшим получателем различных субсидий, а неофициально получает ещё больше.

Этот процесс был постепенным. Церковь начала разрабатывать идеологию ещё до 2014 года. Кремль стал покупать её в 2012 году, когда Путин вернулся к власти после краткого президентства Медведева. В 2011 году в Москве прошли массовые протесты против фальсификации президентских и парламентских выборов, что поставило под сомнение легитимность Путина. Именно тогда он обратился к Церкви за поддержкой.

Церковь начала создавать эту идеологию, возможно, в 2000-х годах. Но долгое время её не хотел принимать ни один уважаемый покупатель, так как она не имела хорошей репутации и представляла собой лишь набор маргинальных идей.

Когда привилегированные слои общества, ведомые Путиным, осознали, что столкнулись с кризисом легитимности, они начали рассматривать возможность принятия этой идеологии. Я хорошо помню, как в тот период кремлёвские чиновники начали использовать именно формулировки и фразы, созданные Церковью.

Это стало переломным моментом в подходе Кремля к церковной идеологии. После её «покупки» Кремль продолжил развивать её, ещё больше заостряя, чтобы она соответствовала интересам и повестке Кремля.

Именно так к идеологии был добавлен культ Великой Отечественной войны — этот элемент не был создан Церковью, но постепенно был включён в общий «пакет».

Таким образом, путинизм представляет собой пакет из разных идей. Основную его часть создала Церковь, но к нему также внесли вклад и другие интеллектуалы, различные политтехнологи, такие как печально известный Дугин, создавший множество идей, добавленных в этот пакет, и другие мыслители.

— Вы были секретарём патриарха Кирилла. Как изменились его взгляды и отношения с режимом за это время? Может ли он контролировать Путина, или глава Кремля — верховный хозяин Церкви?

— Мне удалось наблюдать за ростом этой идеологии именно потому, что я тесно сотрудничал с Кириллом. Я заметил очертания этой идеологии в начале этого века и пытался предупредить Патриарха об опасности этой идеологии, но мне это не удалось.

Отношения между Кириллом и Путиным очень сложные. Дело не в том, что Путин доминирует, а Кирилл просто подчиняется ему, потому что Кирилл очень хочет иметь преимущество, его проблема в том, что у него нет ресурсов для этого, и он полностью зависит от ресурсов, которыми распоряжается Путин и Кремль. У него нет армии, у него нет разведки, у него нет денег, все это ему нужно от Кремля, и он дает это Кириллу, а взамен Кирилл дает ему свои идеи.

Павялічыць

Хотя Кирилл — продавец, а Путин — покупатель, Кирилл действительно хочет контролировать повестку дня. Он действительно видит себя в качестве неформального национального лидера. Путин формально объявлен национальным лидером, но Кирилл верит, что он действительно является умом и душой русского народа, что он может вдохновлять таких посредственных правителей, как Путин. Кирилл в глубине души верит, что Путин — посредственный парень без больших идей, которого нужно преподносить со стороны, что и делает Патриарх. Именно поэтому Кирилл считает себя более важным, чем Путин, в этом тандеме.

С другой стороны, он также осознает свои пределы и старается действовать в их рамках, сохраняя сильную роль Церкви в политическом аппарате. Он стремится сохранить некоторую независимость Церкви от Кремля и в то же время преданно служить Кремлю. Но, как я уже говорил, верное служение не следует путать с полным подчинением режиму, с полным отсутствием воли. Сотрудничая с государством, Кирилл хочет сохранить огромный потенциал действия Церкви.

Но он верит своим собственным словам, когда говорит, что никогда еще Церковь не была так свободна. Поскольку это его свобода, он путает Церковь с собой и думает, что его свобода автоматически означает свободу Церкви.

Поэтому его выбор поддержать Путина, поддержать войну был сделан совершенно свободно, ему никто не приказывал этого делать. Кирилл сам решил поддержать войну и Путина, что повышает его ответственность за войну — он не жертва, не эксплуатируемый лидер Церкви, не имеющий свободы и силы действия. Его воля очень сильна, и он решил поддержать войну своей волей и своим потенциалом.

Павялічыць

Патриарх Русской Православной Церкви Кирилл (в центре) присутствует на освящении нового собора Вооруженных сил России в парке Патриотов под Москвой, 14 июня 2020 г. фото: Igor Palkin, Russian Orthodox Church Press Service, File

— Действительно ли православная церковь в России может свободно следовать за Патриархом, или же она контролируется и инфильтрируется на разных уровнях?

— Кирилл может считать, что никогда еще Церковь не была такой свободной. Правда в том, что Церковь, вероятно, никогда не была такой несвободной, как сейчас. Кирилл может пребывать в иллюзии, что он принимает собственные решения, но если бы он решил не поддерживать войну, он не смог бы этого сделать. Он больше не свободен, он скован. Он думает, что свободен, когда находится в клетке. Я хорошо его знаю, и именно так я понимаю его ситуацию. Он живет в иллюзии, что он и Церковь свободны, но на самом деле они полностью порабощены.

— Действительно ли население России верит в эту государственную религию, или же оно проводит различие между идеологией режима и православием?

Павялічыць

— Большинство россиян запутались. Все сводится к одному: люди верят, что эта идеология и есть истинное православие, которое Россия якобы поддерживает и предлагает всему миру. Как Кирилл живет в иллюзии, так и россияне живут в иллюзии. Они верят, что исповедуют истинное христианство, основанное на традициях, хотя большинство россиян даже не являются по-настоящему религиозными, но поддерживают эту квазирелигию.

Социология религии выделяет три основных отношения к религии в обществе: вера, поведение и принадлежность. Так, большинство россиян считают, что принадлежат к этой религии, но не ведут себя соответствующим образом и не верят в то, что проповедует эта традиция. Поэтому большинство россиян сказали бы, что они верят в то, во что велит верить Кирилл, но они не верят в Бога — они верят в политическую религию и идеологию, которая только выглядит как религия.

Я бы не сказал, что эта политическая религия сильно мотивирует армию. Большинство людей едут в Украину воевать за деньги, поэтому в основном они верят только в деньги. 

— До войны Русская православная церковь пыталась распространить эту идеологию и в Украине, выступала ли она в качестве инструмента русификации?

— Именно так. Церковь была использована Кремлем, осознанно или нет, для распространения этой пропаганды. Поэтому сейчас украинское государство и общество пытаются преодолеть эту угрозу. Сегодня Украинская православная церковь уже не является таким инструментом, потому что война изменила отношение многих людей — даже те, кто раньше верил в такую политическую религию, были разочарованы, увидев результаты войны — разбомбленные города, постоянно звучащие сирены воздушной тревоги. Это изменило отношение людей.

Сегодня большинство церквей Московского патриархата в Украине настроены против Московского патриархата. Они выступают против России и патриарха Кирилла, но они были использованы после 2014 года, а также до этого, до аннексии Крыма и гибридной войны. Можно ли оправдать нынешние действия украинского государства по запрету этой церкви — отдельный вопрос, но в прошлом она, безусловно, использовалась Кремлем в качестве оружия.

• 0
• 0
• 0
• 1
• 0
• 1
• 1
• 0