Медики опубликовали страшные свидетельства о том, как издеваются в белорусских тюрьмах

Условия содержания политических заключенных вызывают шок. Медики, побывавшие на «сутках», рассказывают, что в камерах бывает вдвое-втрое больше людей, чем шконок. Медики подтверждают, что людям в их камерах не давали матрасов и постельного белья. Заливали пол хлоркой. Пытали холодом, ярким светом ночью и громким звуком. Доводили до панических атак.

Как все это может сказаться на здоровье людей? Онколог Надежда Петровская и неврологом Роман Бадамшин рассказывают об этом «Радыё Свабода».

Надежда Петровская: «Любые отклонения от минимальных стандартов — это уже пытки»

Онколога Надежду Петровскую задержали 23 января и отправили на Окрестина. За трое суток в изоляторе она потеряла 4 килограмма веса — от стресса и плохого питания.

«Есть международные минимальные стандарты содержания заключенных. Минимальные — приемлемые и в Уганде, и в Гондурасе, и в Беларуси, России, Украине, США. Минимальные стандарты необходимо соблюдать, так как это гуманитарные понятия, ниже которых нельзя опускаться. Понятно, что в странах, где пытки — обычный инструмент подавления протестов, эти минимальные стандарты не соблюдаются. И мы имеем несчастье относиться именно к таким странам», — считает кандидат медицинских наук, бывшая заведующая отделением РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии Надежда Петровская.

Павялічыць

По мнению врача, любые отклонения от минимальных стандартов — это уже пытки. В камере, рассчитанной на 6 человек, было 13 женщин.

Матрасов и постелей не было — приходилось спать по двое на голых шконках, в одежде, чтобы хоть как согреться.

В свое время Мисс Беларуси Ольга Хижинкова, которая отсидела на Окрестина более 40 суток, рассказывала, что на металлические шконки заключенные клали журналы и книги. После этого книги, журналы, сборники сканвордов фактически запретили. В качестве подушек приспособились использовать несъеденный хлеб в целлофановом пакете, поделилась тюремным «лайфхаком» онколог Надежда Петровская.

«Было очень холодно и одновременно душно, воздуха не хватало, вентиляция не работала — было ощущение недостатка кислорода.

Это пытка холодом: у некоторых отобрали обувь, а если ноги не в тепле, уснуть вообще невозможно. От холода у людей обострялись хронические заболевания, инфекции вроде герпеса. У некоторых начинались проблемы с почками, мочевыводящими путями», — вспоминает врач.

«Власть поставила задачу — воспитать покорное поколение, покорное стадо»

Администрация исправительных учреждений никак на очевидные нарушения санитарно-гигиенических норм не реагирует. Не реагирует и Минздрав.

Надежда Петровская обращает внимание на парадоксальную ситуацию.

«Нормы разрабатываются Минздравом, гигиенистами. Такого не может быть, чтобы люди, которые разрабатывали эти нормы, не могли контролировать их выполнение. Все понимают, что эти нормы не соблюдаются, и невыполнение их — один из методов воздействия. Да, сейчас в СИЗО вроде бы не бьют. Но власть поставила задачу — воспитать покорное поколение, покорное стадо.

Ясно, что несоблюдение элементарных норм — это не случайность, это не досадное недоразумение, а это целенаправленная акция, вполне продуманное решение, принятое не знаю на каком уровне — вербально, документально. Но понятия норм нет».

«Пытали светом — спать было невозможно»

Еще одна проблема у людей за решеткой — нарушение сна. И не только от недостатка спальных мест, жестких шконок, отсутствия матрасов и белья.

«Если свет в камере не выключается круглые сутки — это уже пытка. Спать было невозможно. Люди ночью недосыпали, целыми днями находились в сомнамбулическом состоянии.

Нам еще повезло, что не пытали круглосуточно громким звуком — идеологически правильной музыкой или пропагандистскими передачами. Кто-то еще до нас в камере перерезал провод радио. Конвоиры иногда спрашивали: «Радио работает? Вы его слушаете?» — «Да, конечно», — отвечали мы».

Опасность ковида, хлорка, унижения

Судьи, назначая большое число суток, почти не обращают внимания на то, что люди имеют серьезные хронические заболевания, сахарный диабет, онкологию, отмечает врач Надежда Петровская:

«У нас в камере были три женщины с онкологическими заболеваниями. Я сама онколог, поэтому посоветовала им обязательно сказать об этом на суде. Одну сокамерницу отпустили. Вторая пожилая женщина отсидела 15 суток, так как призналась, что сейчас в ремиссии».

Особая опасность — ковид. В изоляторах очень много людей заражается коронавирусом, так как невозможно соблюдать социальную дистанцию в переполненных камерах. После выхода на свободу людям приходится еще долго лечиться.

В камере, где сидела врач, тоже заставляли мыть пол водой с высокой концентрацией хлорки.

«И у некоторых появлялся астматический компонент (не могу сказать, что это было удушье, но девушки кашляли, задыхались. А на просьбы вызвать врача никто не откликался.

Были неприятные нюансы с гигиеной. Девушки страдали от чувства стыда, невозможно было гигиенические процедуры делать без чужих глаз. Естественно, это психологические унижения.

В душ нас в эти три дня не водили. Но даже один раз в неделю душ при длительных арестах — это дикость», — говорит Надежда.

«Общество сейчас в состоянии посттравматического расстройства»

Пожалуй, самое тяжелое — это моральные страдания, считает врач Петровская. Ведь у каждого человека свой порог чувствительности, боли, у каждого индивидуальные особенности организма. То, что одним легко переносится, для другого может быть невыносимым.

«В современном мире, когда люди пользуются интернетом, имеют нормальные бытовые условия, за решеткой господствуют средневековые методы воздействия на человека, полное его обезличивание. И происходит когнитивный диссонанс.

Когда сталкиваешься с тем, что твое человеческое достоинство может быть растоптано в один момент, страх заболеть ковидом, кожными заболеваниями, даже туберкулезом, отходит на второй план. Об этом не думаешь.

Когда понимаешь, что то, что писал Солженицын и другие, — всё правда и никуда не делось, и что твоя жизнь не стоит и ломаного гроша, все угрозы физическому здоровью как-то притупляются. Первоочередным было воздействие на сознание — запугать, продемонстрировать свою силу, показать свое место. И надо отметить, что наши пенитенциарные учреждения с этим успешно справились. По методам психологического воздействия они превзошли себя», — убеждена Надежда Петровская.

По ее мнению, белорусское общество сейчас в состоянии посттравматического расстройства.

«И еще нескоро мы эту коллективную травму переживем. Сейчас общество «упало» в такое парабиотическое состояние — чтобы не сойти с ума. Целое поколение будет жить со страхом», — полагает кандидат медицинских наук, онколог Надежда Петровская.

Руслан Бадамшин: «Людей доводят до симпатоадреналового криза»

Невролога Руслана Бадамшина за последние полгода задерживали и сажали 5 раз — всего отсидел он 64 суток. Отбывал их в ИВС и ЦИП на Окрестина. Дважды сидел в Жодино. Переболел коронавирусом. Из-под последнего ареста на свободу вышел 8 апреля.

Павялічыць

Камеру заливали хлоркой, пускали перцовый газ, выливали шампунь в туалет

В Жодино в камере, рассчитанной на четверых бывало до 12 человек. Спали на полу, антисанитария полная — без матрасов, подушек, постельного белья.

«Камера не проветривалась — окно было наглухо заварено, на нем постоянный конденсат, плесень. Да и во время немногих прогулок подышать свежим воздухом не удавалось: дворик напоминал темную сырую камеру, только с небом в клеточку. Там мужики постоянно курили, и воздуха почти не было — дышали табачным дымом.

Камеру заливали хлоркой: в ведре разводят по 6—10 таблеток, выливают на пол, под шконки, чтобы сложнее было убрать. Никаких принадлежностей, тряпок не было — одно старое полотенце. Как можно скорее старались собрать и спуститьв унитаз.

Неприятно щипало глаза, свербело в носу и глазах, покраснение склеры — хлорка раздражает слизистые оболочки. У кого-то развивался бронхоспазм, провоцировался приступ бронхиальной астмы», — вспоминает Руслан.

Была одна «газовая атака» — за то, что мужская камера перестукивалась с соседней, где сидели девушки.

«Мы иногда перестукивались, вроде передавали привет. Ворвался охранник, брызнул перцовым газом из баллончика — устроил нам газовую атаку. Пригрозил, что еще раз услышит стук — будет то же самое. А однажды видим в туалете какую-то пену. Оказывается, охранники вылили два флакона шампуня в унитаз», — вспоминает врач пытки и мелкие пакости.

В Жодино во время последней отсидки заключенные ни разу не видели тюремного врача, не было ни одного медицинского осмотра. Просили дать градусник, но его так ни разу не и дали, хотя люди были с температурой, с насморком, с кашлем — всеми симптомами коронавируса.

«Никаких анализов, тестов, естественно, в изоляторах не делают. Уже освободившись, я вчера позвонил своему бывшему сокамернику, который вышел на свободу раньше. Он сделал уже на свободе тест, который оказался положительным — коронавирус подтвердился».

С особой жестокостью избитым сокамерникам дважды вызвали скорую помощь

Вместе с Русланом сидел общественный активист из Солигорска Андрей, который раньше баллотировался в депутаты местного совета. Парень написал письмо домой, а в конверт вложил изображение — эмблемку, где было написано «Жодино. Тюрьма».

«Там не было никакой символики. Цензор не пропустил письмо.

А Андрея завели в душ, отдубасили палкой по спине. Он вернулся в камеру, такой молчаливый, напуганный, и лег. А он вообще очень интеллигентный, воспитанный, сдержанный, говорил, что насилия никак не воспринимает.

На следующий день он снова лежал, молчал, мы его не трогали.

А вечером на фоне тревожного состояния у него начался, называя медицинским термином, симпатоадреналовый криз». Паническая атака, сковало руки-ноги, разогнуть руку мы не могли, у него спазмы, пот на лице, он едва шевелил языком, не мог говорить. Мы испугались, начали барабанить в дверь, вызвали охранников. Его забрала скорая», — рассказывает врач-невролог.

А другому парню серьезно повредили ногу, на которой еще не сросся прежний двойной перелом стопы.

«Нас вывели в коридор, поставили на растяжку и начали бить по ногам — чтобы мы стали почти на шпагат. Милиционер ударил своей ногой по ноге того парня. Потом нога распухла, появилась гематома. Охранники не хотели вызывать скорую и врача, мол, «полежит — пройдет». Но нога страшно посинела. В конце концов мы добились, чтобы вызвали скорую. В больнице парню наложили гипс и вернули обратно в тюрьму. Ему было очень тяжело с этим гипсом и спать на голой шконке, и передвигаться без костылей», — говорит Руслан.

У арестантов отбирают передачи

Забрали бумагу, салфетки, книги, сканворды, ручки — чтобы нельзя было писать жалобы на бесчеловечные условия содержания. Но охранники пошли еще дальше. Теперь отбирают передачи. Мол, продукты могут испортиться.

«Ладно, отбирают матрасы, одеяла, белье, это уже не вызывает удивления. В среду вечером нам родственники принесли передачи. Их отдали только на следующий день, в четверг. В пятницу утром забрали всё мясное, всё сало, даже сыр в вакуумной упаковке. А в воскресенье забрали остатки печенья, сухари, сушки, даже сахар и соль, которые не портятся.

Это же просто воровство или мародерство — родители везли передачи из других городов, стояли в очереди, тратили немалые деньги!» — не перестает возмущаться врач Руслан Бадамшин.

• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0