«Убежден, что все сделал правильно». Прошел год с момента задержания Виктора Бабарико и его сына

Вместе с потенциальным кандидатом задержали и его сына. Позже Виктор скажет, что Эдуард стал заложником, все это время отец и сын находятся в СИЗО КГБ, но не могут общаться друг с другом. Исключением была встреча с Лукашенко в изоляторе и баня для политзаключенных на следующий день. Как этот год изменил Виктора и Эдуарда? Не жалеют ли они о своем решении пойти в политику?

Павялічыць

11 июня 2020 года были задержаны коллеги Виктора Бабарико по Белгазпромбанку, но он не покинул Беларусь и продолжил участие в предвыборной гонке. 17 июня, накануне его задержания, власти заблокировали счета штаба, Бабарико ответил на это, что его команда продолжит собирать подписи за выдвижение кандидатом в президенты. Утром 18 июня Виктор и его сын Эдуард были задержаны. Экс-банкира в итоге обвинили в получении взяток и «отмывании» денег, вину он не признает. Эдуарда Бабарико, который руководил инициативной группой, обвиняют в уклонении от уплаты налогов, когда дело поступит в суд, неизвестно. За решеткой сын и отец находятся уже год.

— Мы говорили с Эдиком накануне его задержания про возможный арест, но он считал, что это маловероятно, поскольку он чист перед законом, — рассказывает девушка Эдуарда Александра Зверева. — Это было еще до арестов и штрафов за зефир и красно-белые носки. Тогда никто не мог подумать, что дойдет до такого.

Конечно, он предполагал, что это может случиться, но шансы, по его мнению, были невелики. Эдик бы не уехал из Беларуси и не оставил бы отца одного, в этом я уверена. Я не знаю, что мы делали Эдик и Виктор, если бы знали о том, что случится, заранее. В любом случае история не терпит сослагательного наклонения. Я периодически спрашиваю Эдика в письмах, не жалеет ли он о своем решении. Он пишет, что убежден, что все сделал правильно.

О возможных репрессиях Виктора Бабарико спрашивали в каждом интервью, как только он заявил о своих политических амбициях. И он тоже говорил, что чист перед законом, а значит, посадить его не за что. Спустя год, будучи политзаключенным, Виктор Дмитриевич признает, что «никто не предполагал, что власть настолько слаба и испугается своего народа, что будет объявлена война против граждан Беларуси».

Адвокат Наталья Мацкевич, которая защищает Виктора Бабарико, говорит, что он «твердо стоит на своих убеждениях и позиции, но без злобы и ненависти»:

— Уголовное преследование — это стрессовая ситуация для любого человека. В случае с Виктором Дмитриевичем это усугубляется скрытой и публичной информационной атакой, в которой обсуждаются не только обвинение, но и его самого пытаются дискредитировать как личность. Это не может не задевать. Но справится с этим можно, если человек убежден в своих жизненных установках, уверен в себе и в том, что он знает о себе. Это внутренний стержень. У Виктора Бабарико он, несомненно, есть.

Отдельные СМИ пытались опорочить личность Виктора Бабарико, но поскольку такой уровень подачи информации не может вызвать доверие, они, напротив, сделали из него легенду.

Мнения могут быть разные. Но желательно, чтобы они были основаны на правдивых фактах и нацелены на информирование, а не на дискредитацию в общественном сознании.

И Виктор, и Эдуард говорят, что самое тяжелое в заключении — информационный вакуум.

И хотя они находятся в одном СИЗО, общаться между собой им запрещено. Спустя четыре месяца после задержания они увидели друг друга на неожиданной встрече с Александром Лукашенко, который приехал в изолятор. На следующий день для политзаключенных организовали баню, там они тоже могли пообщаться. Писать друг другу запрещено. Письма в целом доходят им с большими перебоями.

Виктор и Эдуард Бабарико. Фото: штаб Виктора Бабарико

— Эдик очень ко многим вещам поменял свое отношение, — говорит его девушка. — Иногда, как бы это странно ни звучало, он пишет, что в каком-то смысле пребывание в СИЗО помогло ему лучше понять себя. Он всегда был человеком, который много планирует и много работает. У него каждый день расписан, и ему очень сложно было «притормозить». Мы могли прилететь на отдых, и он, зайдя в номер, сразу открывал ноутбук. Эдик всегда или за ноутом, или на книгой, или пишет что-то в блокнот. В СИЗО у него появилось много времени, чтобы «пожить» с собой. Хотя он и в СИЗО умудрился себе выстроить график с чтением, упражнениями, йогой и уроками рисования. Пишет, что у него появился партнер по игре в шахматы. Ему очень не хватает работы над проектами и возможности создавать — он это любит и умеет. И ждет, когда у него такая возможность появится. Мы много фантазируем о том, что мы еще обязательно сделаем в будущем: от проектов до поездок. Мне кажется, это его радует. В СИЗО он на многие вещи начал смотреть иначе. Мне жаль, что это случилось при таких обстоятельствах, но я рада, что даже в этой ситуации он находит возможности.

Что помогает ему держаться? Я думаю, в первую очередь, его внутренний стержень. Эдик сильный человек. Я знаю не так много людей, которые могут справляться с трудными ситуациями, как он. Все, что я могу, — писать ему письма. Я это делаю. Он говорит, что это его очень поддерживает. Правда, большинство писем он не получает. В списке «разрешенных» людей — его друзья, семья и несколько случайных человек. По какому принципу ведут этот «отбор», остается только догадываться.

По «делу Белгазпромбанка» принципиальную позицию не признавать вину и не идти на сотрудничество со следствием принял только Виктор Бабарико, хотя за решеткой оказался не только он, но и Эдуард. Экс-банкир говорит, что поступить иначе он не мог:

— Очень непростое испытание понимать, что твой сын — заложник. Практически все давние друзья, близкие люди, как знающие меня давно, так и ставшие мне такими в последнее время, тоже находятся за решеткой либо прошли через задержания и ограничения свободы. Пусть они в разной степени знакомы со мной, но практически никто из них не сказал обо мне плохого слова, не пошел на обман, чтобы облегчить свою участь. Они верят, что я не преступник. Признать вину в преступлении, которое я не совершал, — обмануть всех этих людей. Я прожил жизнь и прямо смотрел людям в глаза. Не знаю, сколько и где мне осталось провести оставшуюся часть моей жизни, но я не хочу прятать глаза за свое предательство. В особенности перед своими детьми.

В списке политзаключенных из команды Бабарико более десяти человек, среди них координатор штаба Мария Колесникова и юрист штаба Максим Знак.

Адвокат Наталья Мацкевич говорит, что защита считает невиновными не только Виктора Бабарико, но и всех обвиняемых по делу:

— Мы видели, как развивалось уголовное преследование, на фоне каких событий оно возникло, на что повлияло, какими серьезными нарушениями прав оно сопровождалось. Недостатки юридической процедуры, в которой осуществлялось собирание и представление доказательств обвинения, настолько существенны, что нельзя говорить о доказанности вообще чьей-либо вины в этом процессе. Кроме того, объективные факты, которые стали известны, не совместимы с признаками какого-либо преступления, тем более взятки.

Процесс по «делу Белгазпромбанка» близится к завершению, на 21 июня запланированы судебные прения, где гособвинитель, вероятнее всего, запросит наказание для главного фигуранта. Виктор Бабарико говорит, что все еще надеется на справедливое решение суда.

— Самый худший вариант я тоже рассмотрел, — говорит политзаключенный. — Большой срок в колонии не самый трагический вариант, тем более сейчас там собираются не самые плохие люди. Важны не столько условия, в которых я нахожусь, сколько понимание своей нужности кому-то и возможности помогать людям реализовывать их просьбы. Пока будут те, кому я могу быть полезен, физические условия и ограничения — проблема решаемая.

По делу Эдуарда Бабарико, по словам его девушки, нет движения, когда будет суд, пока неизвестно. По предъявленному обвинению теоретически он может содержаться до суда под стражей до 18 месяцев, то есть еще полгода. Такое же обвинение, в неуплате налогов, выставлено подруге семьи Бабарико, Светлане Купреевой, она собирала подписи в поддержку Виктора Дмитриевича, и тоже год как содержится в СИЗО КГБ.

• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0