Приказывает ли Кремль запретить белорусскую литературу и стоит ли кэнселить российскую культуру — дискуссия

Гостями у ведущей Евгении Сугак были писатель и журналист Александр Чернухо, поэт и переводчик Андрей Хаданович, представитель Объединенного переходного кабинета по национальному возрождению Алина Ковшик.

Стоит ли за запретом Дунина-Марцинкевича приказ Кремля

В произведениях Дунина-Марцинкевича, на которого ополчились белорусские власти, присутствует антироссийская риторика. В 1864-65 годах писатель сидел в тюрьме. Может ли за запретом его произведений стоять приказ из Кремля?

По словам Александра Чехнухо, из Кремля могут поступать только какие-то стратегические указания. А вот тактика их выполнения полностью в руках белорусской стороны.

«Я боюсь, что в Кремле даже не знают, кто это такой», — высказала свое мнение Алина Ковшик.

По словам Андрея Хадановича, хуже то, что белорусская система ведет себя больше по-кремлевски, чем сам Кремль.

«Они прекрасно предугадывают желания своих хозяев. Это продолжение старой лукашенковской риторики — «Мы меняем слово «братство» на выгодные цены за российские энергоносители». А чем дальше в угол этот режим загоняется, тем более маразматичные и антибелорусские решения он принимает. Запрещают произведения, где встречается слово «москаль».

Молчать или уехать?

Белорусские писатели, которые остались в Беларуси, по словам Сугак, выполняют важную миссию — фиксировать реальность. 

Хаданович замечает, что, к счастью, не знает о большинстве литературных процессов в Беларуси. Значит, об этом не знают и карательные органы.

«Никто не отменял сарафанного радио, вечеринок, которые организовываются совсем без интернета по системе «знакомый сказал знакомому». Запретили проведение вечеринки поэзии, но разрешили академическую лекцию. Тогда академический лектор превращается в модератора, приглашает участников вечеринки в качестве «ходячих цитат». И получается культурное мероприятие-трансформер — вечер актуальной белорусской поэзии, внешне оформленный как академическая лекция.

Людей, которые приспосабливаются и выкручиваются в такой ситуации, невозможно победить и зачистить», — делится своим мнением поэт.

Что теперь делать писателю: молчать и иметь возможность находиться внутри страны?

По мнению Александра Чернухо, решение зависит от самого человека. «Кому-то очень важно выступать публично и фиксировать все, что происходит в его голове. Для кого-то важно молчать и аккумулировать материал, пока он не сложится в какое-то завершенное художественное произведение. Кто-то будет работать под псевдонимом, потому что ему важно сейчас выплеснуть из себя».

Актуальную ситуацию Хаданович сравнивает с системой с двумя крыльями. «Она аэродинамическая, иначе она погибнет. В сегодняшней ситуации должна быть часть белорусской культуры, которая может на весь мир кричать, находясь в физической безопасности, обеспечивать обмен мнениями между Беларусью и миром, напоминать ему о нашей повестке дня.

И должна быть и другая часть, которая для нашего самосохранения должна работать непосредственно в Беларуси. Любая попытка поссорить и разделить работает на московские мельницы».

Как сделать белорусскую литературу популярной

Ведущая Евгения Сугак задается вопросом, должны ли писатели отображать реальность или писать что-то оторванное от нее.

«Они вообще ничего не должны. Они могут писать что-то позитивное. И это то, чего очень не хватает в белорусской литературе», — замечает Александр Чернухо и ссылается на слова издателя Андрея Янушкевича, который говорит о том, что очень не хватает массовой качественной белорусской литературы, беллетристики.

Нет своего фэнтези, бульварных романов, почти нет детективов. Нет и массового читателя. Если он будет, то будут развиваться и определенные ниши, будет появляться качественная литература в каждом жанре. Это формирует рынок. Сейчас рынка почти нет, рассуждает Чернухо.

«И вот эти ниши, будет ли это позитив или негатив, или рефлексия по поводу того, что с нами происходит, или очень интересная фантазия, которая захватит массового читателя, — это все, что должно быть, развиваться параллельно».

Стоит ли создавать свой «экстремистский список» авторов

Гости обсудили, стоит ли создавать свой «черный список» и вносить туда Николая Чергинца и Вадима Гигина.

Александр Чернухо высказал мнение, что не следует запрещать литературные произведения, если они не нарушают общечеловеческих принципов, не являются вредными и не распространяют крайне опасную информацию.

По словам Алины Ковшик, проблема в том, что без диктатуры подобные произведения не появились бы. Когда придет время и в белорусские книжные магазины придут все издаваемые книги, очень легко будет посмотреть, что будут покупать белорусы.

«Это все отсохнет и отвалится, как только отключит искусственную капельницу административного ресурса», — метафорически объясняет поэт Хаданович и добавляет, что «мы противостоим системе, но не перенимаем ее оружие».

«Отсутствие спроса на твое произведение намного больнее бьет по твоему эго, чем публичный запрет», — добавляет Чернухо.

Или плохая отмена русской литературы

По взгляд Александра Чернухо, кэнселлинг (или «культура отмены») — признак диктатуры: «Надо поощрять писать свое и дискутировать о своем. Поощрять —путь демократии. Кэнселлинг — путь диктатуры».

По мнению Алины Ковшик, «хороший путь для познания нас самих и окружающего мира — переводить на белорусский язык бестселлеры, которые сейчас популярны в мире, чтобы они не приходили к нам через российские переводы. Это сложный процесс, но к этому надо стремиться».

«Я тоже за путь любить и расширять свое в смысле не отграничиваться от чужого. Но на фоне имперской войны до критического числа нас должна дойти мысль, как непропорционально много россиянства в нашем культурном поле, — считает Хаданович.

Мы не знаем своего не худшего, а иногда лучшего. Мы редко когда в состоянии искушения. Не убеждай, что надо читать по-белорусски. Искушай. Делай что-то качественное и интересное. И люди сами незаметно подтянутся, как произошло с белорусским изданием «Гарри Поттера».

Хаданович добавляет, что он бы посоветовал пару российских книг. Например, исследование тоталитаризма Евгения Замятина — роман-антиутопия «Мы», который был написан раньше Оруэлла и Хаксли.

Насколько современная белорусская литература конкурентоспособна

На взгляд Александра Чернухо, если современная белорусская литература переводится на другие языки и выходит в других странах, то она в состоянии заинтересовать читателя. Примером могут быть произведения Бахаревича или Светланы Курс.

Алина Ковшик напоминает, что у белорусов два лауреата Нобелевской премии. Кроме писательницы Светланы Алексиевич, это Алесь Беляцкий, который также тесно связан с литературой. Он был директором музея Максима Богдановича, написал ряд книг и исследований.

«Нам есть чем гордиться. А те люди, что читают белорусскую литературу, говорят, что книга «Па што ідзеш воўча» Светланы Курс вызывает много восхищения за границей, в той же Германии. И хотелось бы, чтобы белорусской литературой начали увлекаться и белорусы», — замечает Алина Ковшик.

«Сколько белорусских авторов, самых разных, от Насты Манцевич до Виталя Рыжкова, оказывалось на международных площадках, слэмах с участием разноязычных поэтов, столько эти белорусские авторы там выигрывали. С треском, в одни ворота. В этом есть какая-то энергетика. Может, если ты уже в Могилеве пробился и тебя услышали, то Вудсток завоевать — элементарно», — считает Хаданович.

Читайте также:

Назвали лауреатов премии «Дебют» и премии Карлоса Шермана

Мы попали в яму, которая образовалась после зачистки белорусского издательского поля — организаторы премии Гедройца

Светлана Курс: Пока лев или лошадь живы, их будут лупить со всех сторон

• 10
• 0
• 1
• 4
• 2
• 1
• 2
• 0