Чтобы сдать вымышленный предмет, мы на полном серьезе просматривали РенТВ — выпускник БНТУ
Выпускник архитектурного факультета рассказал «Нашай Ніве» о том, как проходило обучение на, казалось бы, престижной специальности.
Высшее архитектурное образование в Беларуси до последнего времени имело специфику — очень долгий срок обучения, 6 лет, как у медиков. С учетом магистратуры получается, что альма-матер я посещал большую часть 2010-х годов, пройдя через многих преподавателей и различные дисциплины.
Еще одна особенность — преобладание девушек среди учащихся в техническом университете, который был преимущественно мужским. В дизайнерской группе мог быть всего один парень на 20 девушек. Преподаватели полушутя называли факультет «Институтом благородных девиц».
Проходные баллы на эту специальность остаются одними из самых высоких в БНТУ, как и конкурс. Ежегодно поступало по 150 учащихся, но пыталось пробиться в разы больше. Кто не поступил — уходили на «промышленное и гражданское строительство», чтобы не попасть в армию, а в последующие годы пытались поступить снова.
Контингент тех, кто учился на архитектуре, сильно отличался от университета в целом — творческие и хорошо образованные молодые люди плохо выполняли патриотические обязанности и идеологические требования. Руководство это, может, и раздражало, но была веская причина мириться с этим — архитектурный факультет был и остается золотой жилой для университета.
Раньше треть студентов училась на платной основе, сейчас таких половина, а стоимость обучения одна из самых высоких в стране.
И вот при всей этой кажущейся элитарности и дороговизне обучения контрастно выглядело то, где мы учились и кто нас учил.
Учились мы в «загонах», нарезанных на месте зала библиотеки тонкими перегородками, так как реконструкцию родного 15-го корпуса не могут всеми строительными силами республики закончить в течение последних двух десятилетий.
К собственно преподавателям проектирования претензий особо не имею. Конечно, всегда есть те, кто за всю жизнь спроектировал от силы туалет, как говорил о коллегах один из профессоров, но при этом учили архитектуре других. Правда, можно было выбрать более компетентных преподавателей, так как их на проектировании было сразу несколько.
Были и колоритные персонажи со своими странностями, характерными для творческих людей, были и какие-то нетолерантные высказывания, например, что «женщина не может быть архитектором» от преподавателя, чья внучка училась на нашем факультете. Особенно забавляли преподаватели кафедры рисунка, от которых часто несло перегаром — богема, что тут поделаешь!
Декан, Армен Сардаров, отличался себялюбием и тщеславием, хотя его творчество вызывает вопросы. Вспомните хотя бы его металлическое «сверло», которое весной поставили на гору Дзержинскую. При том в холле факультета всегда стоял шкаф, за стеклом которого были исключительно вырезки из газетных статей, где упоминался Сардаров. У нас много замечательных архитекторов-ученых, которые нередко попадали на страницы печати, но гордились на факультете только своим руководителем.
А руководит он долго, с 2005 года — дольше любого своего предшественника. Все возможные медали и грамоты он уже собрал, и удивительно, что такой человек до сих пор не попробовал себя в лукашенковской системе, к которой очень подходит, хотя бы каким депутатом.
Но были и те, пребывание которых в университете вызывало куда большие вопросы. Например, психологию преподавал Сергей Островский, который позиционирует себя как православный психолог. Его профиль можно легко отыскать на тематических сайтах. На своих парах он доказывал, что у Фрейда и его теорий нет последователей, а всю правду можно найти в религиозных книгах, а факультативно проводил лекции по семейной жизни. Получить зачет можно было, отыскав электронный вариант жития святых.
Все плевались и закатывали глаза, но проще было пережить курс, чем ввязываться в споры с такими людьми или, не дай бог, чего-то требовать от руководства.
Вишенкой на торте был предмет, название которого в голове не сохранилось. Не потому, что какое-то сложное (кажется что-то про «информационные технологии»), а потому что на первой же паре преподавательница объяснила, что проходить мы будем «soft-натур-продукт». Такого предмета не существует и никогда не существовало, это полностью вымышленная дисциплина.
Галина Гаврикова, которая преподавала дисциплину, была архитектором и в советское время получила степень кандидата наук. На ее теоретических парах была какая-то наука, а на практических занятиях мы решали какие-то математические задачи, но фишка была в другом.
Кажется, сразу на вводной лекции она всем заявила, что знает формулу вселенной, которую ей во сне сообщил Бог, и даже написала ее на доске. Со своими открытиями она ходила в Институт математики, возмущаясь, что там не нашлось никого должного уровня, кто бы мог ее понять.
А нам вот с самого начала все было понятно. Если коротко, то «soft-натур-продукт» сводился к идее, что геометрическая форма сама по себе может настраивать и активизировать некие неизвестные силы — так называемые «поля регенерации». Так, например, гиперболическая форма должна была без ничего опреснять соленую воду, а другая форма — омолаживать организм.
Чтобы сдать ее предмет, мы на полном серьезе просматривали последние новинки российского РенТВ, к контенту которого преподавательница, очевидно, имела привязанность. Символичность цифр, мифология и народная этимология уровня Михаила Задорнова — все это могло помочь получить зачет. Наш проект «Посейдон» сразу захватил Гаврикову. Символизм был в названии: согласно легенде, бог моря Посейдон дал афинянам воду, но она оказалась соленой, теперь же из-за полей регенерации двухполостного гиперболоида она должна была стать пресной и питьевой.
Но Гаврикова видела больше: «Посейдон это посей дон. Дон — это вода. Посей воду!». За свое гениальное гиперболическое сооружение и название мы получили 10-ки.
Публикации Гавриковой до сих пор можно отыскать на репозитории БНТУ:
«Эстетически настраиваемая способность образа выступает в проявлении ее математического носителя формы. Создается информационный алгоритм, активация которого призвана преобразовывать замысел в soft-натур-продукт. По сути, архитектор в условиях экспансии информационных технологий в творческом процессе обязан решать теорему Пуанкаре и создать структурный алгоритм, совмещенный с числом».
«Рассматриваемая гелиосистема представляется как биологически активная неосферная система триангуляции в многосвязной структуре сфероида, погруженного в слабоионизированную воду, иначе называемую тяжелой. Под давлением жидкости в сфероиде возникает жестко структурированный процесс циклического взаимодействия n-мерного разнообразия с образованием совмещенного поля при 0≤n≤6
В соответствии с теорией МАС (математические аналоговые системы) для геометрического программирования, разработанной автором публикации, в среде погружения «гелиоцветка» создаются слабые токи, структурирующие поля генерации».
Главный технический университет страны считает это достойным того, чтобы на протяжении лет публиковать в научных сборниках.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии