Слюнькин: Одним только освобождением политзаключенных Лукашенко Трампа не заинтересует

— Лукашенко поздравил Трампа с избранием одним из первых, назвав его успех «подвигом». Примечательно, что Лукашенко поздравил американского президента-элект раньше Путина. На что он, по вашему мнению, надеется?

— Ну, честно говоря, думаю, что здесь все довольно очевидно.

Он понимает, что Трамп — не традиционный политик западных стран. Он готов на нестандартные шаги. В свое предыдущее президентство он встречался с лидером Северной Кореи Ким Чен Ыном, что до того казалось невероятным. Он вел диалог с людьми, которые на Западе считались «нерукопожатными». Я думаю, что избрание Трампа в Минске видится как возможность наладить отношения с Соединенными Штатами, не отказываясь от своих базовых подходов в отношении репрессий, политзаключенных, союза с Россией. Надежда на то, что Соединенные Штаты будут готовы разговаривать с теми, кто фактически контролирует страну.

Все это накладывается на очевидные попытки белорусских властей перезагрузить отношения с Западом в целом. То есть это не какая-то отдельная белорусско-американская тенденция. Это трек, который мы наблюдаем уже последние полгода. И в этом смысле приход к власти Трампа — просто удобная возможность, удобный шанс, за который можно ухватиться. С расчетом на то, что затем последуют шаги и с другими западными странами под влиянием Соединенных Штатов.

— Напомню некоторые моменты белорусско-американских отношений во время предыдущего президентства Трампа:

• Визиты в Беларусь самых высокопоставленных вашингтонских чиновников за все время правления Лукашенко — Джона Болтона и Майка Помпео.
• Впервые с 2008 года назначение посла США в Беларусь.
• Покупка Беларусью американской нефти.
• Протесты 2020 года и первые американские санкции в связи с ними.
• Звонок Помпео Лукашенко, результатом которого стало освобождение политзаключенного Виталия Шклярова.

— Что из прежней политики президента Трампа в отношении Беларуси в 2017—2020 годах можно экстраполировать на будущее?

— Все что угодно может быть экстраполировано. Но я не думаю, что политика в отношении Беларуси в ближайшие годы может стать серьезным элементом стратегии Соединенных Штатов в регионе. В любом случае стратегия США будет сосредоточена на отношениях с Россией и Украиной, на отношениях со странами НАТО, с союзниками США в Европе.

А Беларусь попытается вклиниться, продемонстрировать себя как элемент, без которого невозможно это сделать. Но я не уверен, что без каких-нибудь действительно радикальных шагов со стороны Минска можно реально заинтересовать Вашингтон.

Поэтому перспективы отношений Беларуси с Соединенными Штатами во многом зависят от того, как будут складываться отношения Вашингтона с ключевыми игроками, какая будет выработана позиция по Украине, к чему приведут переговоры о прекращении боевых действий, как Трамп видит отношения США и НАТО.

Беларусь воспринимается в США как факультативное приложение к России, не имеющее серьезной субъектности и влияния на процессы. Чтобы изменить это восприятие, Лукашенко нужно сильно постараться. Нужно показать, что он способен на какие-то заметные, выгодные для США шаги.

Напомню, что в начале 2020 года, когда госсекретарь Майк Помпео приезжал в Минск, по результатам его визита белорусское МИД готовило варианты поставок американской нефти, которая должна была заменить российскую в Беларуси.

— Тогда же пара танкеров с нефтью для Беларуси пришли в Клайпеду.

— Да, но в МИД Беларуси обсуждали, как сделать, чтобы эти поставки стали не символическими, а регулярными, значимыми, чтобы сбалансировать зависимость от российских энергоресурсов. Такие шаги в Вашингтоне действительно могут заметить. Однако после 2020 года Лукашенко находится в сильно подчиненной Москве позиции. И я сомневаюсь, что он может сделать что-то, что произведет впечатление на Вашингтон, на Трампа.

— Эксперты говорят, что президент США, придя к власти, делает около 5 тысяч кадровых назначений. В частности, он назначает госсекретаря и других руководителей Госдепартамента. А вот чиновник, ответственный за политику в отношении Беларуси в Госдепе, — это тоже будет новый человек? Или Беларусью может заниматься тот же человек, который занимается ею сейчас и, возможно, занимался в прошлую каденцию Трампа? Если подходы к Беларуси не изменятся на высшем уровне, то, может, и практическая политика не изменится?

— Понятно, что есть политические позиции, а есть исполнительные. Последние — не технические, но на них дипломаты реализуют линию, вырабатываемую на более высоком, политическом уровне. И в данном случае может произойти то, что произошло в 2016 году. Тогда штат Госдепартамента был кардинально обновлен — так, как это не случалось ранее при приходе нового президента. Тогда много дипломатов уволили или они сами ушли, будучи не согласны с политикой Трампа. Возможно, и сейчас произойдет нечто подобное. То есть изменения произойдут не только на уровне руководства Госдепартамента, но и на более низких уровнях ведомства.

В США есть политическая традиция: с приходом нового президента все послы подают в отставку. И дело нового главы государства — принять эту отставку или нет. Я не думаю, что будет предложена какая-то специальная новая политика в отношении Беларуси. Но изменение политики по всему региону может коснуться и Беларуси. Впрочем, если, например, Москва отвергнет мирные предложения Трампа и военная ситуация не изменится, то, возможно, и американская политика в отношении Беларуси не сильно изменится.

Если же Трамп сможет договориться с Путиным, заключить с ним сделку, это сильно повлияет на Беларусь. В таком случае для белорусской власти откроются новые возможности.

Важным фактором будут и отношения США с союзниками. Бывший советник Трампа по национальной безопасности Джон Болтон много раз рассказывал в интервью, что Трамп был на грани того, чтобы реально попытаться вывести США из НАТО. Попробует ли он сделать это сейчас? А почему нет? Теперь у него есть контроль не только над Белым домом, но и над Конгрессом. Может, он и не выйдет из НАТО, но будет оказывать сильное давление на союзников такой угрозой.

— Как Трамп собирается добиться мира в Украине? Одни, как Харрис, говорят, что он будет принуждать Украину капитулировать, отдать территории. Другие — что Трамп даст Украине невероятное количество оружия, снизит цену на нефть до 40 долларов за баррель и принудит Кремль к компромиссу. Что, на ваш взгляд, более правдоподобно?

— Стоит вспомнить, какой была его политика, когда он был президентом. Он говорит, что остановит войну в Украине. Но война там идет с 2014 года. И она продолжалась все четыре года его президентства. Все те годы Россия готовилась к вторжению, а Украина тогда для Трампа не была стратегически важной страной. Теперь говорят, что Трамп, чтобы склонить Россию к миру, окажет на нее давление.

Но я не припомню, чтобы в 2017—2020 годах он оказывал на Путина какое-то серьезное давление. Он встречался с Путиным, довольно позитивно отзывался о нем, говорил о том, что Россия и Соединенные Штаты нужны друг другу. Сейчас он будет действовать, исходя из интересов — как национальных, так и личных. И выстраивать отношения с другими странами, исходя из этого.

За месяц до выборов он выступал на экономическом форуме в Чикаго и рассказывал, как в свое президентство выстраивал отношения с Южной Кореей. Он говорил, что там стоят американские войска, которые гарантируют безопасность этой страны, и он потребовал, чтобы Сеул за это платил. По словам Трампа, сначала южнокорейцы отказались. Тогда он пригрозил, что не будет их защищать. В ответ они согласились платить.

Выступая в Чикаго, Трамп сказал, что если бы не Байден, который пришел и отменил это соглашение с Южной Кореей, Сеул бы платил. Так видит Трамп внешнюю политику. И этот подход касается не только стратегических соперников вроде Китая или России, это касается в первую очередь союзников. И в связи с этим мне трудно представить, что Трамп будет оказывать давление на Путина, угрожать ему, инвестировать в это политические, финансовые, военные ресурсы, идя при этом на значительный риск.

— Однако в прошлую каденцию Трамп не требовал от Украины признать Крым российским, не требовал выполнять Минские соглашения в их российской интерпретации. Именно он дал Украине «Джавелины». Так что нельзя сказать, что он делал то, чего хотела Москва.

— По поводу Крыма он говорил, что, возможно, признает его российским. Но в любом случае он не собирался прилагать усилия, чтобы Украина вернула Крым. «Джавелины» он действительно дал Киеву. Но это, наверное, была единственная серьезная вещь, которую он дал Украине для укрепления ее военных возможностей. То, что США давали Украине в этом отношении, несравнимо меньше того, что давалось ей после начала российского полномасштабного вторжения. А Россия тем временем готовилась к вторжению.

Я не согласен с утверждением, что Трамп — пророссийский политик. Но если он не верит в перспективу каких-либо действий, то он не готов и не будет вкладывать большие деньги в такие действия. Это то, чего мы можем ожидать от его каденции.

— Вы уже говорили, что Лукашенко пытается улучшить отношения с Западом в целом, не только с США. И при этом в обмен на улучшение этих отношений он предлагает освобождение политзаключенных. Это, так сказать, его «товар». Он им очень бережно торгует — в этом году помиловал несколько десятков человек. Для Евросоюза, для администрации Байдена это ценный «товар», если говорить на рыночном языке. А для Трампа?

— Думаю, Трампа интересуют другие вещи. Даже если бы Лукашенко сейчас отпустил несколько сотен политзаключенных, как Трамп мог бы монетизировать это? И как Лукашенко сможет ему объяснить, почему это представляет ценность? Поэтому, когда я говорю о возможности для Лукашенко заинтересовать Трампа, это точно не про судьбы политзаключенных.

— А российское ядерное оружие в Беларуси — может ли это быть интересно Трампу? Может ли его вывод из Беларуси стать частью большой сделки? Может быть, у Лукашенко вообще не спросят его мнение по этому поводу. Но тем не менее — интересно ли Трампу, чтобы российское ядерное оружие было выведено из Беларуси?

— Думаю, да. Это был бы «громкий» символический жест, которые Трамп очень любит. Вот он пришел к власти, Россия испугалась его и выводит свои ядерные ракеты из Беларуси. Думаю, что это действительно можно было бы ему «продать».

Вопрос заключается в том, насколько это будет интересно России. Лукашенко это ядерное оружие не контролирует и непосредственно не принимает решений по нему. Если Лукашенко захочется вывести это ядерное оружие, я не представляю, как он смог бы уговорить своего друга в Москве сделать это.

Моя гипотеза заключается в том, что Россия разместила свое ядерное оружие в Беларуси не потому, что ей Беларусь интересна. Это не о Беларуси, это об отношениях Москвы с западными странами. Вы помните ультиматум, который Россия предъявила Западу перед вторжением в Украину в конце 2021 года? Там содержались требования возвращения НАТО к состоянию на 1997 год и вывода американского тактического ядерного оружия с территории стран-союзников. Но возможности убедить или принудить западные страны сделать это у Путина не было. Поэтому он сейчас воюет.

Размещение российского тактического ядерного оружия в Беларуси — это элемент торговли с Западом, в первую очередь с США.

Что ранее Москва могла предложить Западу за вывод американского ядерного оружия из Европы? Ничего. А теперь — вывод своего ядерного оружия из Беларуси. При том, что неизвестно, действительно ли оно там есть на самом деле. В итоге Путин фактически за бесценок приобрел важный козырь для торговли с Западом.

Будет ли Трампу все же интересно, чтобы это оружие было из Беларуси выведено? Думаю, да. Будет ли Путин готов вывести ядерное оружие из Беларуси за какие-то символические уступки? Думаю, что нет. Для него это ценный актив. Он готов обменять его только на действительно важные и серьезные уступки со стороны Запада.

— И после 2020 года, и особенно после 2022 года общим местом политических дискуссий в Беларуси стала идея, что судьба Беларуси будет определяться тем, чем закончится война в Украине и что будет с Россией. Если мирное соглашение Трампа состоится, как это повлияет на Беларусь? После его заключения влияние России в Беларуси усилится или уменьшится?

— Это зависит от того, будет ли Беларусь частью мирного соглашения. Говорится о том, что проект этого соглашения предусматривает создание буферной зоны — зоны безопасности. Если вспомнить, что в феврале 2022 года российские войска нападали на Украину с территории Беларуси, то нельзя исключать, что Беларусь или ее часть станет частью этой буферной зоны. Что будет накладывать на белорусские власти определенные обязательства.

Если же Беларусь не будет частью мирного соглашения, расклад будет другим. Если исходить из консервативного сценария, при котором никаких серьезных изменений, перемирия или мира не происходит, то Лукашенко будет пытаться крошечными шагами восстанавливать баланс в отношениях с западными странами.

У него в январе выборы. Я думаю, что он возлагает серьезные надежды на то, чтобы «обнулить» свою нелегитимность. Рассчитывает на то, что это станет важным этапом в восстановлении некоторой части его субъектности и диалога с западными странами. Возможно ли это? Я думаю, что вполне возможно. Национальные интересы западных стран никуда не делись, а Лукашенко продолжает контролировать территорию Беларуси. Белорусская оппозиция, к сожалению, никакого влияния на то, что происходит внутри Беларуси, не оказывает.

Если же Беларусь окажется в пакете мирного соглашения, если для нее в рамках этого соглашения будут предусмотрены какие-то функции, то ее роль заметно возрастает. Она сможет манипулировать этим соглашением, торгуясь и с Россией, и с Украиной, и с Западом. И я думаю, что это одна из причин, почему Лукашенко так стремится к месту за столом переговоров.

Он не хочет, чтобы за страну, которой он управляет, решал кто-то другой. И чтобы за выполнение обязательств, которые будут возложены на Беларусь, также отвечал его друг в Кремле. Он понимает, что, если этот козырь ему дадут, то он сможет его использовать, в том числе, для достижения своих целей — не только российских.

• 0
• 1
• 1
• 1
• 1
• 1
• 0
• 0