Андрей Курейчик о «Хрустале»: 90-е — это прежде всего национальное возрождение, а этого в фильме нет. Он эмигрантский
Коллеги позвали на премьеру фильма «Хрусталь» Дарьи Жук. Хочу сказать, что это прекрасное фестивальное кино, которое абсолютно заслуженно получило награды фестивалей, и наверняка еще получит их немало, пишет у себя в фэйсбуке Андрей Курейчик.
В этом в первую очередь заслуга Дарьи, но я поздравляю всех моих друзей и коллег, причастных к этому проекту, прежде всего Валерия Дмитроченко и Сергея Якубовского и многих других. О самом фильме написано много критики, я лучше не напишу.
Но вот какие у меня мысли.
Для меня «Хрусталь» венчает тенденцию, которую, почему-то наше кинособщество и критика пропустила, а её стоит обсудить. А тенденция состоит в том, что
крупнейшие относительно белорусские фестивальные ленты последних лет «В тумане» Сергея Лозницы (премьера Канны), «Туфельки» (Монте-Карло) и «Свидетели» (ММФК) Константина Фама, «Хрусталь» Дарьи Жук (Карловы Вары), делались по одной и той же схеме: режиссер, который давным давно живет на Западе (Лозница много лет назад обосновался в Берлине, Костя вечность живет в Лос-Анжелесе, Дарья в 16 лет в середине 90-х уехала в Нью-Йорк и с концами), приезжает в Беларусь снимать кино за западные бюджеты, но на относительно белорусскую проблематику и белорусском материале.
(Первые — проблематику Отечественной войны в Беларуси, Дарья — 90-х годов тут же), привлекая местные продакшены, часть артистов и позиционируя это как относительно совместное белорусское кино. Плюсы этой тенденции в том, что бюджеты всех этих картин на несколько порядков выше тех, которые имеют независимые кинематографисты в Беларуси (больше 400 тысяч евро стоил «Хрусталь», более двух миллионов евро «В тумане» и «Свидетели» против тысяч или максимум десятков тысяч на которые снимают независимые режиссеры тут), свободы гораздо больше, есть изначальная интеграция в европейскую фестивальную жизнь, да и наши продакшены гораздо более открыты для нерезидентов, но с белорусским бэкграундом и с хорошими бюджетами. Что говорить, если даже государственный «Беларусьфильм», который всегда брезговал и заносился перед местными независимыми кинопроизводителями, в этих случаях всегда готов на роль «принеси-подай» и долю в 4—7 процентов (естественно, в надежде оказаться на красной дорожке какого-нибудь фестиваля).
Бывали в этой тенденции и не такие успешные прецеденты (хотя в любом случае они её подтверждают): Уильям Девиталь-Васильков, из того же Лос-Анжелеса приезжал снимать национальное кино о Беларуси, молодой Кирилл Нонг оттуда же прилетел, чтобы показать как «снять на поражение».
Все они снимали в Беларуси то, что тут восторженно называют «белорусским кино». А по ту сторону границы, во всех каталогах и интервью, называют почему-то «русским», «американским», «европейским» и разным другим… Ну ради бога.
Я это называю «синдромом Виктории Азаренко». Прекрасно, жить в Америке, быть абсолютным бенефициаром американского благополучия, платить там налоги и ездить по американскому паспорту, а сюда приезжать только за наградами от Лукашенко, и в этот момент вдруг становится «белорусской теннисисткой».
«Синдром Азаренко» в белорусском кино говорит только об одном — внутренний рынок все еще не сложился.
В этом смысле, вы уж все меня простите, дорогие мои, но у меня еще больше искреннего уважения к тем белорусским режиссерам, которые, живя здесь, несмотря ни на что, за копейки снимают в Беларуси независимое или нонконформисткое кино: Андрею Кудиненко, Владе Сеньковой, Юлии Шатун, Сереге Талыбову, Максу Сирому, Андрею Голубеву, Митрию Семенову-Алейникову, Виктору Аслюку, Никите Лаврецкому да и покойному Саше Колбышеву. Себя я тоже к ним отношу. Потому что мы жили и живем в другой реальности.
Это конечно приятно, уехать в Лондон, какой-нибудь, стать корреспондентом Ассошиейтед пресс, прожить там двадцать лет, затем приехать в Беларусь, с крутейшей пресс-картой, суточными в фунтах и новейшей камерой и сделать обалденный репортаж из колхоза. Вернуться обратно в свой Лондон, и получить там кучу журналистских премий. А ты поработай в Белапане или на Тут.бае, когда тебя шмонают, запрещают выезд из страны, заводят уголовные дела. Поработай годы, за эту зарплату, точно также делая репортажи из того же колхоза.
Простой вопрос: живи Лозница, Фам, Жук в Беларуси, сняли ли бы они свои фильмы так и за такие бюджеты? Живи они тут, имели бы они такие возможности? Не уверен. А почему?
Потому что New York Art Council дал грант Даше на съемки фильма о какой-то там далекой Беларуси и девушке, желающей свалить из страны, а отдел идеологии Мингорисполкома бы не дал. Вот и всё. Немецкие фонды дали Лознице полтора миллиона евро на белорусского писателя Василя Быкова, а Дрига бы не дала. Потому что Быков был против Лукашенко.
Конечно, всем вменяемым режиссерам Беларуси, взять и уехать на Запад — выход. Шансов снимать там кино — больше. Доступ к ресурсам - гораздо шире. А практика показывает, что можно отлично жить на Западе, хоть с детства, хоть с рождения, и при этом прекрасно оставаться «белорусским режиссером». И примут тебя тут гораздо лучше, если ты живешь за границей. Но что-то мне в этом пути не нравится… Не нравится, и всё. Как не нравится как по-белоруски говорят в Серегином «В тумане». Хотя тем, кто читает фестивальные субтитры в Каннах, было всё равно…
Но это так. О тенденциях. О ситуации вообще.
А конкретно в «Хрустале» мне очень понравилась роль Светы Аникей, а главная героиня ну прям очень похожа на одну мою одноклассницу. И ещё, лично для меня. 90-е в Беларуси — это прежде всего Погоня и бел-чырвона-белый… Это короткий момент национального возрождения. Мне жаль, что фильм все это обошел. Мне этого не хватало.
Дарье Жук, Валере Дмитриченко и всем причастным искренние поздравления с премьерой!
Комментарии