«Восем крокаў і назад». Книга о тюрьме для детей — это правильно?

Эта книга — прецедент. Большой тюремный опыт — это то, что сейчас мы, белорусы, имеем. Но как его использовать правильно, а как — неправильно? Должны ли мы «в этом жить»?

Книгу Олега Груздиловича нельзя однозначно назвать детской. Для понимания, о чем в ней идет речь, детям понадобятся взрослые.

Книга состоит из простых стихотворений, которые автор писал в СИЗО своим внукам, коротких записок о тюремной бытовухе и авторских зарисовок, которые дополняют текст. Формально о приключениях на Володарке рассказывает не Олег Груздилович, а дядя Витя.

Дзядзя Віця яшчэ жвавы,
Хоць ужо не маладжавы.
Усё жыццё вусы насіў,
А сюды папаў і збрыў.

У люстэрка зазірне,
Сам сябе не пазнае.

Олег Груздилович говорит, что стихи он писал, чтобы объяснить внукам, где он находится и что с ним происходит. Только одно стихотворение было написано уже после освобождения. Прозаические фрагменты созданы, как можно понять, уже постфактум. В них автор рассказывает о тюремной жизни, отдавая предпочтение более-менее позитивным эпизодам. 

Па турме званок — аўрал!
Хутка прыйдзе генерал.
З ложкаў хлопцаў пазганялі,
Ручнікі папрыбіралі.

Дзядзя Віця дзень не спаў,
Не з’явіўся генерал.
А ў абед ім быў сюрпрыз:
Першы раз падалі рыс.

Значыць, не дарма чакала
Валадарка генерала.

Почему в тюрьме становится чрезвычайно важно быть полезным другим? Потому что здесь, как нигде, срабатывает правило, о котором мне с самого детства говорили родители: «относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относилсись к тебе». В обычной жизни это может и не всегда очевидно. Но в тюрьме оно работает как часы. Поделишься ты — поделятся с тобой, поможешь ты — помогут тебе, позаботишься ты — позаботятся о тебе. Олег Груздилович приводит конкретные примеры того, как это происходит. 

«Первую неделю моего сидения на Володарке мы всего пару раз выходили на прогулку. На мое удивление, не потому, что охранники не выполняли своих обязанностей, а из-за бойкота сокамерников. Один из ребят был болен, а перед этим начальник изолятора объявил правило, что гулять обязательно должна вся камера, никто не может остаться… Чтобы поддержать больного, ребята говорили конвоиру, который подходил к камере, чтобы вывести на прогулку: «Мы уже гуляли».

И как бы грустно без свежего воздуха, но вот «дядя Витя» заболел и познал на себе тюремную солидарность:

«Вдруг стало холодно, разболелось горло, явно поднялась температура… Но еще действовало правило «все или никто» — и парни ради меня соврали охранникам: «Мы гуляли». Хотя стояли морозы, светило солнце, и каждый из них явно хотел бы увидеть голубое небо, но вот это — «Мы гуляли». 

О солидарности автор рассказывает чуть ли не в каждой прозаической заметке: и о том, как сокамерники делятся лекарствами, и как угощают друг друга передачами, и как помогают новичкам с дежурством по камере. Ведь все должно быть сделано соответствующим образом и в соответствующее время, иначе получишь замечание. В свою очередь замечания за что угодно — неаккуратно побрился, не так положил подушку или книгу, развесил белье сушиться, — повод поговорить о несправедливости и создании дополнительных трудностей тем, кто зависит от тебя в обычной жизни. 

Нужно ли знать о тюремном опыте «дяди Вити» каким-либо другим детям, кроме внуков автора? Нужно ли об этом знать детям, которых не коснулся такой опыт? Наверное, кто-то скажет, что нет. Потому что детство должно оставаться детством: уютным, безопасным, с чудесами и сказками. Мол, дети еще успеют столкнуться с несправедливостью и ужасами взрослого мира. 

Но белорусские дети под лукашенковским режимом уже с ними столкнулись. Они видели, как в квартиру приходят с обыском. Как бьют папу, забирают маму, и она не возвращается. Они живут в ожидании и при любой возможности загадывают: чтобы папа вернулся, чтобы мама была дома. Либо когда выехали в другую страну из-за угрозы тюрьмы для родителей. И даже если это не коснулось родителей, то затронуло дядю, соседа, одноклассника. Скрыться от этого кошмара трудно. 

Что такое тюрьма? Что там происходит? Кто те люди, которые попадают в тюрьму? Что со мной, с моими родителями или родственниками не так, что нас хотят посадить в тюрьму? Мы плохие? Я, когда мои родители в тюрьме, плохой? Эти вопросы могут оставаться непроизнесенными. Однако это не значит, что их нет. Просто ребенку придется искать ответы самому. И такие поиски могут оказаться значительно более травматичными, чем сама правда.

Книга о приключениях дяди Вити позволяет говорить о тюрьме бытовым языком. Без пафоса и, наверное, даже без напряжения. Люди, которые попадают в тюрьму, — это чьи-то папы, мамы, дедушки, бабушки, братья, сестры, дети. Что они делают вместе? Пытаются сохранить себя. Пытаются договориться и быть полезными друг другу. Потому что в таких условиях чрезвычайно важна поддержка человека рядом. Эти папы и мамы пишут и читают письма, ждут передачи, читают книги, ходят на прогулки в маленьких внутренних двориках, пытаются разглядеть небо в маленькие окошки, едят тюремный суп, покупают скромные сладости в тюремном магазине. У них возникают новые задачи, с которыми они раньше не сталкивались: порезать хлеб без ножа и без ножа накрошить салат; спрятать то, что надо спрятать так, чтобы не нашли во время проверки. А еще — не растеряться, не рассыпаться, поддержать себя — книгой, письмом, разговором, воспоминанием, физкультурой.

Снег ідзе, калонкі граюць,
Вязні ў дворыку гуляюць.
Восем крокаў і назад —
Дзядзя Віця вельмі рад.

Ё гадзіна таўкатні
І з хлапцамі балбатні.

Как и взрослая, детская литература имеет право реагировать на реальность, помогать осмыслить то, что происходит вокруг. Иногда у взрослых не хватает слов для таких разговоров. Но дети все равно чувствуют наше настроение, боль, тревогу. Детская литература может помочь найти слова и образы, чтобы говорить с детьми о травматическом опыте. Более того, через визуальные образы книга может передать то, что сложно формулировать. 

«Прыгоды дзядзі Віці на Валадарцы» — очень конкретная книга. Здесь нет сложных образов, как и нет невыносимой боли и нечеловеческой жестокости. Здесь есть формальный хэппи-энд: герой вышел на волю, написал и издал книгу. Другое дело, что, пока за решеткой остается хотя бы один политический заключенный, о настоящем хэппи-энде говорить не приходится. Но чтобы он настал, как раз и нужно говорить. 

Дзядзю Віцю возяць у суд,
Сёння ў яго прысуд.
Дзядзька ўначы падняўся,
У цішыні засабіраўся.

Мог ляжаць яшчэ паболей,
Не, сядзіць. Чакае волі.

Я не могу сказать, что эта книга идеально справляется с задачей рассказать о жизни за решеткой. Она слишком лаконична, чтобы ответить на все вопросы даже для детей. Стихотворения в ней очень простые. 

Я сторонница того, что обо всем можно и нужно говорить.

«Не забуду серых стен, замазанных цементным раствором, то, как через цемент где-то проступали красные кирпичи с бело-красно-белыми символами. Не забуду сломанного бетонного пола в пятнах снега с ледяной, утоптанной до блеска дорожкой. Мы кидали снежки друг в друга, смеялись как дети, снежками набили на стене контур сердца, написали на снеге на скамейке «С Новым годом!»… По возвращении в камеру я час лежал молча на своем втором этаже. Упершись глазами в серый потолок, я видел сквозь него голубое небо, которого в тот день не было».

В конце добавлю, что книга сделана красиво и качественно. Приятная плотная бумага, удобный шрифт, стильное оформление. Издатель Ярослав Иванюк рассказывал, что не сразу удалось найти дизайнера, который бы нашел подход к материалу. Но Владимир Михневич и Studio Magenta такой подход нашли. И получилась действительно достойная работа. В качестве вступления в книге небольшая статья психолога Ольги Величко. В ней она обосновывает, почему не стоит изолировать детей от тюремной темы. 

Алег Груздзіловіч. Прыгоды дзядзі Віці на Валадарцы. — Белосток: Фонд Kamunikat.org, 2024. Иллюстрации — Алег Груздзіловіч, дизайн — Studio Magenta

• 4
• 0
• 0
• 0
• 0
• 3
• 0
• 1