Алесь Беляцкий рассказал, почему правозащитники в разгар репрессий решили не покидать страну

— Действительно, мы были в гуще событий 2020 и 2021 года, хоть и не в первых рядах, но что касалось помощи репрессированным, сбора информации, распространения информации — «Вясна» делала все для того, чтобы собрать информацию о людях, которых тогда массово били и сажали, которые неизвестно куда девались, и об их судьбах.

Искали возможности для помощи. И вначале, когда удар властей приходился по широким кругам активистов, политических активистов, нас где-то не замечали: очевидно, что у КГБ, милиции просто не хватало на всех сил. Но в 2021 году, когда они постепенно-постепенно расширяли сферу репрессий, стало понятно, что и мы находимся под пристальным вниманием.

В сентябре 2020 года у нас была арестована Марфа Рабкова, член «Вясны». В январе 2021 года прошли первые обыски у наших весновских друзей, в офисах «Вясны». И после этого стало понятно, что вскоре могут быть и репрессии непосредственно, персонально против тех, кто работал в «Вясне» уже очень давно, кто известен, кто давал интервью, кто работал в разных направлениях правозащитной деятельности в Беларуси.

Мои коллеги в это время выезжали на конференцию за границу, и когда они возвращались в Беларусь в июле 2021 года, то на границе их остановили, был очень детальный обыск. Это был еще один тревожный звонок, после которого мы встречались с Владом Лабковичем и с Валентином Стефановичем. Напомню, это было время ковида. Помню как сейчас, как мы сидели в разных углах комнаты и разговаривали о наших будущих планах, о том, что может произойти.

И я тогда сказал, что мне как председателю организации, которая уже страдает от репрессий — а наши волонтеры и Марфа Рабкова уже тогда сидели в тюрьме — не пристало сейчас убегать в эмиграцию, уходить, уезжать из Беларуси, потому что это будет выглядеть не совсем правильно. Тем более что на известность нашей организации, «Вясны», обращали внимание, безусловно, и белорусские власти, и международное сообщество.

Мы должны были держать этот удар и быть вместе с жертвами политических репрессий, вообще с широким кругом людей, которые продолжали сопротивление, мы должны были помогать, мы помогали в Беларуси до последней минуты, находясь там, тем, кто уже заключен. Это была помощь самого разного вида: и передачи в тюрьмы, и моральная помощь семьям, и сбор информации, присутствие на судах, мониторинг этих политических судов. Мы делали эту работу, вопрос, уехать ли, мы обсуждали и решили — нет, остаемся.

И буквально через пару дней после этого обсуждения произошли аресты, задержали нас и также ряд наших друзей из «Вясны». Были массовые обыски, всего более 120 обысков по всей Беларуси, касающихся «Вясны». Это были и региональные офисы «Вясны», и минские офисы, и наши квартиры, куда вламывалась милиция — оперативники проводили эти обыски, это было очень масштабно, широко.

В СИЗО на Володарке остались мы втроем — Влад Лабкович, Валентин Стефанович и я. Какое-то время там находилась и жена Влада Лабковича, но через 10 дней, слава Богу, ее выпустили, и мы остались втроем в такой ситуации, вместе с сотнями других политзаключенных, которые на то время были в Беларуси.

Морально я был готов, для меня это было дежавю, как будто бы я вернулся, открутив 8 лет, в то время, когда я сидел на Володарке. В 2021 году я снова оказался там, только в соседних уже «хатах», в соседних камерах.

Было ощущение, что вот все здесь знакомое, что машина провернула какой-то кусок жизни, и ты снова вернулся в эти не совсем, я сказал бы, нормальные условия. Потому что там всегда перенаселено, всегда проблемы с медициной, всякие другие проблемы. Вернулся в это тяжелое положение.

Мы остались, другое дело, что, может быть, мы не надеялись, не рассчитывали, что наше заключение будет таким долгим. С момента задержания до момента освобождения меня и Влада Лабковича, которое произошло 13 декабря 2025 года, прошло 4 года и 5 месяцев, считай 4 с половиной года. А Валентин Стефанович до сих пор продолжает сидеть, у него этот тюремный счетчик, таймер не остановился, он продолжает тикать день за днем, заключение продолжается.

Что повлияло на такое долгое, продолжительное заключение — сроки у нас были довольно большие, мне дали 10 лет заключения, Валентину — 9, Владу — 7 лет? Повлияла, безусловно, ситуация с войной в Украине, которая вдруг и саму тематику и проблематику Беларуси отодвинула на задний план, и то, что у нас началось фактически военное положение. Беларусь очень сильно была втянута в эту военную кампанию, не нужно говорить, сколько российской военной техники проехало через Беларусь. Из Беларуси началась вся война: российские войска вошли в Украину с белорусской территории.

И, безусловно, трагедия, что наше нахождение в тюрьме в какой-то степени обесценено, мы стали заложниками, мы стали в большом смысле, можно сказать, пленными, которыми были фактически до последнего дня заключения, до нашего освобождения.

• 10
• 0
• 0
• 0
• 0
• 3
• 0
• 5