Калиновец рассказал, почему демобилизовался после гибели «Волата», и что было после
Павел Мариевский — его позывной «Марик» — вернулся с фронта летом прошлого года. «На меня сильно повлияла гибель моего командира». Мужчина вместе с другими бойцами основал ассоциацию белорусских ветеранов в Польше, чтобы помогать бывшим воинам. Он рассказал «Нашай Ніве», как в Варшаве съел первое мороженое, как адаптировался после войны и кто из политиков помог бывшим бойцам.
Павел «Марик» Мариевский. Фото: личный архив
«Я по жизни был пацифистом»
Активно интересоваться происходящим в Беларуси в политической сфере Павел стал в 2017-м, когда Лукашенко принял закон о тунеядстве.
«Для меня это уже тогда стало вопросом несправедливости. Получалось, что тем, кто работает за границей, теперь придется платить двойной налог», — говорит он.
По профессии Павел политолог, но по специальности не работал.
В 2019-м он познакомился с Сергеем Тихановским, через год стал волонтером в его штабе (уже после того, как Тихановского задержали).
«Как один из самых активных членов штаба, я вошел в конституционную комиссию по разработке Конституции для Новой Беларуси. С командой «Страны для жизни» ездили по стране, устраивали лекции для активистов.
В какой-то момент заметили, что за нами постоянно ведется наблюдение. Тогда перешли в формат конференций, стали людям рассказывать о самоуправлении в таком формате», — рассказывает он.
В 2021-м следить за активистами стали еще активнее. Павлу было понятно: готовят к аресту.
Однажды в дом, в котором жила команда, ворвался КГБ. В тот день Павла там не было.
«Когда узнал, что пришел КГБ, то в тот же день уехал в Москву, где в польском посольстве попросил визу в связи с преследованием. Через несколько дней ее мне выдали, и я уехал в Польшу», — говорит он.
«Когда попал в Украину — стало спокойно на душе»
Когда началась война, для Павла не стоял вопрос, что делать.
«Не знал только, как попасть в Украину. Тогда еще не было точного алгоритма. 29 февраля я попытался въехать в Украину, но меня не пустили украинские пограничники. Мотивировали это тем, что белорусы такие же агрессоры, как и россияне. Сказали попробовать написать в «Азов». Это я сделал, меня они перекинули в тогда еще батальон Калиновского», — рассказывает Павел.
Когда мужчина попал в Украину — стало спокойно на душе. Для Павла сложнее было сидеть в Польше, читать новости и ничего с этим не делать.
«Первое, что мы увидели, — Львов: это была ужасная картина толпы беженцев на вокзале, бочки, в которых люди разводили огонь, полевые кухни, волонтеры, — описывает Павел. — Это такая картина, знаете, как в советских фронтовых фильмах, когда люди эвакуируются из городов, на которые наступает враг, и не понять, кто и куда едет, лишь бы вскочить в какой-то поезд с сумками и детьми.
Порадовало меня то, что не было хаоса. Помню дворников, которые подметали дорогу, тракторы, которые чистили территорию. Люди сохранили коммунальную культуру. Никто не бросился в панику, бегство. Здесь я говорю именно о государственном аппарате. Выставили много биотуалетов, которые постоянно чистили, все было очень организовано. И я понял, что нас не победить, украинцы знают, за что они стоят, сражаются — за родину, которую они никогда не отдадут».
Военного опыта у 33-летнего Павла не было. В белорусской армии не служил.
«Подготовка, тренировки у калиновцев были очень серьезные. В любой момент можно было ожидать, что мы вступим в бой, хотя в него никто из командования специально не бросал. Старались людей хорошо подготовить», — говорит он.
«Когда они узнали, что белорусы пришли их освобождать»
Самым запоминающимся для Павла на войне был выезд в марте прошлого года в Бучу.
«Города в пригороде Киева очень красивые. Когда мы туда зашли, все было уничтожено, такое видел только в кино. Дом, в котором мы собирались, был полностью раграблен, двери открыты.
Тогда с ребятами нашли гитару и стали играть, петь песни, чтобы поднять боевой дух. На гитаре играл «Атом» — он впоследствии погибнет.
После двинулись дальше. Воочию видел то, что потом на фотографиях облетело весь мир. Обгоревшие трупы лежали на улице, разрушенные здания школ, ни одного целого забора — все пробиты осколками.
Был жилой комплекс из нескольких многоэтажек, в котором остались пожилые люди, они не смогли уехать. Всю оккупацию там просидели. Когда они узнали, что белорусы пришли их освобождать, радовались. Мы отдали им всю нашу воду, еду. Тогда, помню, у меня появилось понимание, что мы защищаем жизнь», — делится он воспоминаниями.
Перед первым боем Павел испытывал страх.
«Мне кажется, что я по жизни был пацифистом. Но когда увидел вот эту ужасную несправедливость, тем более тот факт, что российские войска спокойно используют территорию Беларуси для нападения, мой пацифизм испарился.
Я чувствовал испанский стыд за свой народ. Через нашу страну идут российские войска, нападают на соседний народ, а белорусы бездействуют.
Чувство, наверное, морального долга, внутреннего долга перед самим собой, чтобы я потом, когда закончится война, когда Украина победит, я сам действительно себе мог ответить, что не отсиживался, не смирился. Как многие белорусы смирились с режимом Лукашенко и опустили руки из-за репрессий.
Я смогу смотреть в глаза своим друзьям, родственникам, которые живут в Украине. И говорить, что я был с ними в эти дни, мне будет не стыдно».
Прошлым летом Павел вернулся с войны. Такое решение мужчина принял после того, как погиб его командир — «Волат».
«Он был стержнем, авторитетом, на него ориентировались многие бойцы. «Волат» — пример бесстрашия. Он говорил, что никогда не отправит нас на задание, если сам не будет уверен во всех оперативных данных по этой задаче. Если видел, что задача заведомо невыполнима, положим много людей из личного состава, то отменял.
Также тогда в полку начались переформирования на батальоны. Я не понимал, почему Полк начал заниматься политикой, причем никак это с бойцами не согласовывая. Начали добровольно-принудительно собирать десятину с зарплат. Многие отказывались ее платить. Как это называется? Общак? Я не понимал, как в условиях войны можно заниматься политикой, как можно обслуживать чьи-то политические амбиции. Это присутствует не у рядовых бойцов — у штаба и их сотрудников. Тогда решил, что не хочу больше там находиться.
Не знаю, привык ли я, что смерть долгое время была рядом. Возможно, да. Трудно, когда погибают побратимы. Когда прощались с ними, всегда старались сделать этот момент церемониальным: становились в ряд. Все было очень достойно. Я считаю этих ребят героями: пойти на войну добровольцем и отдать за это жизнь. Я верю, что однажды мы, наверное, назовем улицы в их честь», — рассказывает он.
«Помог спорт. А также помощь семье политзаключенного»
После возвращения в мирную жизнь Павлу понадобилась помощь психолога. У мужчины были панические атаки.
«Психолог сказала, что моя психика выставила себе барьер, она воспринимала войну как работу. Там враги, если они будут стрелять в меня, я не смогу не выполнить свою работу. Поэтому психика более-менее справилась с этим», — объясняет он.
Павел говорит, что, когда возвращаешься в мирную жизнь, всегда сравниваешь, как было там и здесь.
Многие бойцы считают, что на войне они делали намного больше полезного. Возникает проблема с социализацией.
«Поэтому начал заниматься с психологом. Помог спорт. А еще я в Варшаве забочусь о семье политзаключенного, помогал сделать им ремонт в квартире. Мне нужно было максимально себя занять, чтобы не думать о войне», — рассказывает он.
Со своими родственниками Павел после 2020-го не поддерживает никаких контактов. У них другая политическая позиция, объясняет мужчина.
«Мои родители умерли, мать умерла в 2020 году, отец в 2021-м. с другими родственниками я не общаюсь, у некоторых позиция из телевизора.
Один из моих троюродных братьев от меня отказался, сказал, что я фашист, раз пошел не за русских воевать. Он оценивает мир с экрана телевизора. Поэтому я его не осуждаю, но общение прекратилось», — рассказывает Павел.
Об ассоциации ветеранов Павел с другими бойцами начали говорить еще в августе прошлого года. Регистрацию в Польше получили несколько месяцев назад.
«Пришли к выводу, что у нас уже достаточное количество людей уволилось из Полка и других белорусских подразделений. У многих возникают проблемы с легализацией, с психикой, со здоровьем. До создания ассоциации мы скидывались, когда кому-то нужна была помощь для оплаты, например, психолога. Нас становилось все больше и больше, потребности тоже стали расти», — рассказывает он.
Одна из проблем для ветеранов — поиск работы.
«Не все, кто отправился на войну, до нее были айтишниками или высококвалифицированными специалистами. В основном это люди, которые, как и я, после 2020-го оказались в вынужденной эмиграции.
Разговаривали с белорусским бизнесом в Польше, но пока никто с рабочими местами не помог.
Недавно открыли в Варшаве несколько кафе, нам предложили несколько должностей, но там в основном были женские специальности, поэтому не подошло. Разговаривал с Андреем Стрижаком, у них есть разные курсы для бывших политзаключенных. Так договорились, что попытаются расширить места, чтобы брать наших ветеранов на обучение, чтобы они могли осваивать новые профессии», — объясняет Павел.
«Нашей ассоциации помогли Сахащик и Латушко»
По словам мужчины, «Байсол» пока единственная платформа, которая помогла и помогает собирать деньги на реабилитацию для бойцов. Ассоциации также помогли Валерий Сахащик и Павел Латушко.
«Латушко помог с регистрацией фонда Ассоциации белорусских ветеранов, с оплатой юридических услуг. Мы будем рады любой помощи».
Ассоциация хочет реализовать несколько проектов. Они касаются визовой поддержки для семей бывших воинов и их эвакуации, помощи детям погибших бойцов (отправить на отдых, собрать в школу).
Хотят открыть также шелтер для ветеранов в Варшаве, которые возвращаются с войны и нуждаются в жилье. И помогать воинам, имеющим разные проблемы со здоровьем после ранений.
«С реализацией проектов нам нужна поддержка, потому что у нас нет опыта оформления грантовых заявок, — рассказывает он. — Только боевой опыт. Сейчас договорились с диаспорами в разных странах об организации помощи семьям белорусских добровольцев, находящихся в Украине».
«Есть много ребят, которые не смогли адаптироваться и вернулись обратно, на войну»
На вопрос, как война его изменила, Павел отвечает: захотелось жить. «Я начал больше ценить жизнь, — говорит он. — Наслаждаюсь дождем, солнцем. Больше стал ценить людей, друзей, взаимопомощь.
Все время присутствует мысль о возвращении на войну. Задаю себе вопрос, какую пользу я здесь приношу. К сожалению, из-за того, что мы не можем предложить какое-то активное восстановление, бойцы с такими мыслями остаются одни. Уже есть много ребят, которые не смогли адаптироваться и вернулись обратно», — рассказывает Павел.
Первое, что сделал Павел, когда вернулся с войны, — съел мороженое на вокзале в Варшаве.
«Хотя проблем в Киеве с мороженым не было, наверное, просто не до этого было.
Потом в Варшаве пошел к своим друзьям. А это было 7 утра, мне даже в голову не пришло, что люди еще могут спать. Разбудил», — вспоминает Павел.
Из радостей на войне — сладости, которые присылают волонтеры.
«Особенно, когда сидишь на позициях, и нет возможности ходить в столовую, как в Киеве, — говорит он. — Волонтеры из диаспор передавали нам энергетические батончики. Вкусные, поднимали настроение. В такие посылки дети клали рисунки, писали пожелания. Это подбадривало».
Сейчас обстановку Павел оценивает не только как боец, но и с геополитической точки зрения.
«Враг не такой слабый, как нам хотелось бы, — рассуждает Павел. — На самом деле Россия — огромная страна с большими ресурсами, которая воюет против небольшой Украины.
Вижу, что Украина не полностью получает то вооружение, которое запрашивает от партнеров. Тормозится, медленно передается, не в том количестве. Я все-таки вижу в этом большой бизнес, потому что на Западе оружие производят корпорации, а не государственные предприятия.
Думаю, если бы страны Запада намного активнее помогали Украине, войну можно было бы закончить намного быстрее», — считает Павел.
Полк Калиновского пытается наладить радиотрансляции из Украины в Беларусь
«К тому, чем занимался в мирной жизни, у меня сейчас антипатия». Боец полка Калиновского рассказал, что происходит в Бахмуте и описал тактику российской армии
«Кто же знал». Бывшие бойцы-калиновцы о фронте, мечты о девушках, жизни после войны и ассоциации ветеранов
Комментарии
https://nashaniva.com/ru/315829